Блейк Крауч «Сосны». Глава 4

Блейк Крауч
Сосны

Агент секретной службы Итан Бёрк прибывает в городок Уэйуорд Пайнс в Айдахо с чёткой задачей: найти двух федеральных агентов, пропавших в этом пасторальном городишке месяц назад. Однако, спустя считанные минуты после прибытия Итан попадает в аварию и оказывается в больнице — без документов, телефона и всех своих вещей. Медперсонал ведёт себя вполне дружелюбно, но что-то всё же не так. С каждым днём в расследовании появляется всё больше вопросов, на которые нет ответа. Почему Итан не может дозвониться жене и сыну во внешний мир? Почему никто не верит в то, кто он такой? И почему город окружают решётки под напряжением? Нужны ли они, чтобы никто не покинул город? Или же не дают кому-то войти? С каждым новым ответом Итан всё сильнее отдаляется от вроде бы знакомого мира и от того, кем он был раньше, чтобы в итоге осознать ужасную истину: вероятно, ему не удастся покинуть Уэйуорд Пайнс живым.

Перевод выполнен: Alex_ReD, Hermana, Heke

Все права на оригинальный текст и издание принадлежат Блейку Краучу и издательству Thomas & Mercer. Текст выложен исключительно в ознакомительных целях, до выхода официального русского издания.

Глава 4

Они выбрались из Сиэтла паромом на остров Бейнбридж и направились на север полуострова, в сторону Порт-Анджелес. Конвой из четырёх машин перевозил пятнадцать ближайших друзей Бёрков.
Тереза надеялась, что будет солнечно, но зарядил холодный и хмурый дождь. Его серая пелена заволокла не только горы Олимпик, но и вообще всё вокруг, за исключением узкого отрезка шоссе впереди.
Но это не имело значения.
Они ехали туда вне зависимости от погоды, и если бы никто не захотел присоединиться, они с Беном сделали бы это и вдвоём.
Дарла, её подруга, сидела за рулём, Тереза на заднем сиденье держала за руку семилетнего сына и сквозь усеянное дождевыми каплями стекло разглядывала лес, проносящийся мимо размытым тёмно-зелёным пятном.
Несколько миль на запад от города по 112-му шоссе, и они достигли начала тропы на Полосатый пик.
Было по-прежнему пасмурно, но дождь перестал.
Они начали восхождение у самой воды, в полном молчании. Слышны были только звуки шагов, хлюпающих по грязи, да ритмичный шум прибоя.
Когда тропа проходила над бухтой, Тереза глянула вниз. Вода была не такой голубой, как ей помнилось, но виной тому были не угасшие воспоминания, а пелена облаков, приглушившая все цвета.
Группа миновала бункеры времён Второй мировой, продралась сквозь заросли папоротника и углубилась в лес.
Мох повсюду.
С деревьев ещё капает.
Пышная зелень даже в начале зимы.
Они приблизились к вершине.
За всё это время никто не вымолвил ни слова.
Тереза чувствовала жжение в ногах и подступающие слёзы.
Когда они очутились на самом верху, заморосил дождь — ничего серьёзного, просто несколько случайных капель, подхваченных ветром.
Тереза вышла на луг.
Сейчас она уже плакала.
В ясный день отсюда открывался обзор на многие мили вокруг, а также на море, раскинувшееся в тысяче футов внизу.
Сегодня пик был полностью скрыт туманом.
Она рухнула в сырую траву и зарыдала, зажав голову между коленей.
Лишь брызги дождя легонько колотили по капюшону её пончо. Все молчали.
Бен присел рядом, и она обняла его со словами:
— Ты молодец, дружок, прямо настоящий турист. Как себя чувствуешь?
— Вроде нормально. Это здесь?
— Да, здесь. Если б не туман, видно было бы гораздо дальше.
— И что теперь?
Она вытерла слёзы, сделала глубокий, неровный вдох.
— Я расскажу что-нибудь о твоём отце. Может и другие тоже.
— А мне надо?
— Только если захочешь.
— Я не хочу.
— Хорошо.
— Это не значит, что я его разлюбил.
— Я понимаю.
— Он бы хотел, чтобы я что-то сказал?
— Нет, если тебе из-за этого неуютно.
Тереза зажмурилась на минутку, собралась с мыслями.
Кое-как поднялась на ноги.
Её друзья бродили вокруг среди папоротников, согревая руки дыханием.
На вершине было сыро, трава зелёными волнами колыхалась на сильном ветру, и в холодном воздухе дыхание вырывалось наружу облачками пара.
Она созвала друзей, и все вместе они столпились под дождём, обдуваемые порывами ветра.
Тереза рассказала о поездке на полуостров, которую они с Итаном совершили вдвоём спустя несколько месяцев после начала отношений. Они остановились в B&B в Порт-Анджелесе, и как-то раз, далеко за полдень наткнулись на тропу к Полосатому пику. До вершины добрались на закате. Был ясный спокойный вечер, и пока она смотрела вдаль на открывающийся по ту сторону пролива вид на южную Канаду, Итан встал на одно колено и сделал ей предложение.
Тем утром в круглосуточном магазине он купил из торгового автомата игрушечное кольцо. Сказал, что ничего такого не планировал, но уже в путешествии осознал, что хочет провести с ней остаток жизни. Что никогда в жизни не был счастливей, чем сейчас, стоя на вершине горы и глядя на раскинувшийся внизу мир.
— Я тоже ничего такого не планировала, — продолжала она, — но я ответила «да», и мы остались здесь и смотрели, как солнце закатывается в океан. Мы с ним постоянно говорили о том, чтобы съездить сюда на выходные, но вы же знаете поговорку о жизни и других планах. В любом случае, у нас были свои идеальные моменты. — Она поцеловала сына в макушку. — Были и не слишком идеальные, но мне кажется, Итан никогда не был счастливее, не испытывал такой беззаботности и надежды на будущее, как во время того заката на этой горе тринадцать лет назад. Как вам известно, обстоятельства его исчезновения... — Она противилась таящемуся внутри, постоянно готовому вырваться урагану эмоций. — В общем, у нас нет тела или праха, совсем ничего. Но... — Улыбка сквозь слёзы. — Я принесла вот это.
Она вытащила из кармана старое пластмассовое колечко: золотистая краска давным-давно облезла, но хрупкие штырьки всё ещё удерживали стеклянную призму изумрудного оттенка. Теперь плакали и другие.
— Позже он подарил мне кольцо с бриллиантом, но мне показалось, что будет лучше, да и экономичнее, принести его. — Из мокрого рюкзака Тереза вытащила садовую лопатку. — Я хочу оставить здесь что-то дорогое Итану. Мне кажется, это будет правильно. Бен, не поможешь?
Она встала на колени и расчистила участок земли от папоротников.
Почва размякла от дождя, и металлическое остриё легко врезалось вглубь. Она пару раз копнула, потом то же самое сделал и Бен.
— Я люблю тебя, Итан, — прошептала она, — и так по тебе скучаю.
С этими словами она опустила кольцо в пустую могилу, засыпала его раскопанной землёй и сровняла всё тыльной стороной лопаты.

* * *

Тем вечером Тереза закатила вечеринку у себя дома, в верхнем Куин Энн.
Пригласила друзей, знакомых, коллег, купила кучу выпивки.
Группа самых близких друзей — ответственные, остепенившиеся профессионалы — когда-то были безрассудными и склонными кидаться в крайности подростками, и на пути домой все как один поклялись напиться в честь Итана.
Они сдержали слово.
Пили словно рыбы.
Рассказывали истории про Итана.
Смеялись и плакали.

* * *

В половине одиннадцатого Тереза стояла на веранде, с которой виднелся задний дворик, а в редкие ясные деньки — сиэтлский горизонт и массивная белая громада горы Рейнир на юге. Сегодня центр города застлало туманом, и о наличии зданий напоминало только пробивающееся сквозь серость неоновое свечение.
Прислонившись к перилам, она курила вместе с Дарлой — чего не делала со времен колледжа, когда состояла в женском клубе — и допивала свой пятый за вечер джин-тоник. Она так не напивалась уже много лет, знала, что утром последует неизбежная расплата, но сейчас выпивка стала для неё своего рода чудесным щитом, защищающим от острых клинков реальности — вопросов, на которые нет ответа, и страха, который всегда скрывался внутри. Преследовал её во снах.
— А что, если его страховку не выплатят? — спросила она у Дарлы.
— Почему бы это, милая?
— Доказательств смерти нет.
— Что за чушь.
— Мне придётся дом продать. Я не потяну ипотеку на оклад помощника юриста.
Дарла сжала её руку.
— Сейчас об этом не думай. Помни: у тебя есть друзья, которые тебя любят и никогда не допустят, чтобы с тобой или Беном что-то случилось.
Тереза отставила пустой стакан на перила.
— Он не был идеальным, — вздохнула она.
— Я знаю.
— Даже близко не был. Но ошибки им совершённые... Когда до этого дошло, он признал их. Я любила его. Всегда. Даже когда впервые выяснила, я знала, что прощу. Он мог бы снова всё повторить, и, надо признаться, я бы всё равно осталась с ним. Я зависела от него, понимаешь?
— Так значит вы помирились, когда он уезжал?
— Да. Конечно, между нами ещё оставалась... напряжённость. То, что он сделал...
— Я понимаю.
— Но самую тяжёлую часть мы одолели. Ходили к консультанту. Мы бы справились. А теперь. Теперь я мать-одиночка, Ди.
— Тебе надо поспать, Тереза. День был длинный. Не трогай ничего. Я приду утром и помогу тебе прибраться.
— Он уже пятнадцать месяцев как пропал, и всё равно, просыпаясь по утрам, я не верю, что это всё взаправду. Я по-прежнему жду звонка. Жду сообщения от него. Бен то и дело спрашивает, когда папа вернётся. Он знает ответ, но с ним то же, что и со мной. То же, из-за чего я постоянно смотрю на телефон.
— Из-за чего, дорогая?
— Потому что надеюсь увидеть пропущенный звонок от Итана. Потому что верю, что когда Бен снова спросит о нём, у меня будет иной ответ. Я отвечу, что папа вернётся из поездки на следующей неделе.
Кто-то окликнул Терезу по имени.
Она осторожно повернулась, с трудом удерживая равновесие, нарушенное джином.
Паркер, молодой парень из адвокатской конторы, где она работала, стоял на пороге раздвижной стеклянной двери.
— Тебя тут видеть хотят, Тереза.
— Кто там?
— Чувак по имени Хасслер.
У Терезы скрутило желудок.
— Кто это? — спросила Дарла.
— Босс Итана. Чтоб тебя, я пьяна.
— Мне сказать ему, что ты не...
— Нет, я хочу с ним поговорить.
Тереза зашла за Паркером в дом.
Все изрядно набрались, и вечеринка приутихла.
Джен, её соседка по общежитию в первый год колледжа, отрубилась на диване.
Несколько других подружек, пьяные в хлам, собрались на кухне и по громкой связи пытались заказать такси.
Её сестра Марджи, абсолютная трезвенница и, судя по всему, единственный трезвый человек в доме, ухватила Терезу за руку и зашептала, что Бен спокойно спит в своей комнате наверху.
Хасслер стоял в прихожей. Одет в чёрный костюм, галстук ослаблен, под глазами мешки. Уж не прямиком ли из офиса пришёл, подумала она.
— Привет, Адам.
Они быстро обнялись, чмокнули друг друга в щёку.
— Прости, что не смог раньше зайти, — начал Хасслер, — Сегодня был... тот ещё денёк. Но я хотел заскочить на минутку.
— Это много для меня значит. Выпить хочешь?
— Пивка бы с радостью.
Тереза неуверенно подошла к полупустому бочонку Fat Tire и наполнила пластиковый стакан.
Потом присела вместе с Адамом на третьей ступеньке лестницы.
— Извини, — сказала она. — Я немного пьяна. Мы хотели проводить Итана, как в старые добрые времена.
Хасслер отхлебнул пива. Он был на год или два старше Итана. Слабо пах «Олд Спайсом» и носил всё ту же причёску ёжиком с тех самых пор, как они познакомились на рождественской вечеринке долгие годы назад. Подбородок зарос рыжеватой щетиной дневной давности. На внешней стороне бедра ощущалась твёрдая выпуклость пистолета.
— У тебя всё ещё какие-то проблемы со страховкой Итана? — поинтересовался Хасслер.
— Да. Они тянут с выплатой. Видимо, хотят, чтобы я в суд подала.
— Если ты не против, я первым делом на следующей неделе им позвоню. Посмотрим, удастся ли мне надавить, чтобы они там зашевелились.
— Была бы очень признательна, Адам.
Она заметила, что выговаривает слова медленно и очень аккуратно, чтобы те не сливались в бессмысленную скороговорку.
— Пришлёшь мне тогда номер страховщика? — попросил он.
— Да.
— И знай, Тереза, выяснить, что случилось с Итаном — это первое, о чём я думаю каждый день. И я выясню.
— Ты думаешь, он мёртв?
На трезвую голову она бы никогда этого не спросила.
Хасслер недолго помолчал, вглядываясь в янтарного цвета пиво.
Наконец ответил:
— Итан... был отличным, может, даже лучшим из моих агентов. И я говорю это не просто так.
— И ты считаешь, что он бы уже с нами связался, если...
— Именно. Мне жаль.
— Ничего, просто... — Он дал ей платок, и Тереза всхлипнула в него, а потом вытерла слёзы. — Незнание... самое тяжёлое. Я привыкла молиться, чтобы он оказался жив. Теперь же молюсь, чтобы нашли тело. Что-то вещественное, чтобы я знала наверняка и могла двигаться дальше. Можно тебя спросить, Адам?
— Конечно.
— Что, по-твоему, случилось?
— Сейчас не лучшее время...
— Пожалуйста.
Хасслер допил своё пиво.
Подошёл к бочонку, наполнил стакан, вернулся.
— Давай начнём с того, что нам уже известно. Итан прилетел в Бойсе прямым рейсом из Сиэтла двадцать четвёртого сентября прошлого года в восемь тридцать утра. Он отправился в центр города, в местный офис в здании банка США и встретился с агентом Столлингсом и его командой. Два с половиной часа они провели на совещании, после которого Итан со Столлингсом выехали из города около одиннадцати пятнадцати дня.
— И поехали в Уэйуорд Пайнс, чтобы расследовать...
— Среди прочего, исчезновение агентов Билла Эванса и Кейт Хьюсон.
От одних только звуков её имени Терезу будто резануло ножом по рёбрам.
Тут же захотелось ещё выпить.
Хасслер продолжал:
— Ты в последний раз говорила с мужем по телефону в тринадцать двадцать. Они были в Лоумане, в штате Айдахо, остановились заправиться.
— Связь была отвратная, они были в горах.
— До Уэйуорд Пайнс им тогда оставалось ехать около часа.
— Напоследок он сказал «я позвоню тебе вечером из отеля, любимая», и я хотела попрощаться и сказать, как люблю его, но звонок оборвался.
— И это был последний раз, когда кто-то говорил с твоим мужем. По крайней мере, из живых людей. Остальное ты уже знаешь.
Она знала, и не желала никогда больше об этом слышать.
В 15:07 на перекрёстке Уэйуорд Пайнс агент Столлингс выехал на дорогу перед грузовиком марки «Мак». Он погиб мгновенно, а сила столкновения была такова, что для извлечения тела Итана машину пришлось отвезти в другое место, настолько искорёжен был кузов с его стороны. Однако вырвав дверь и отогнув достаточный кусок крыши, чтобы проникнуть внутрь, они никого там не обнаружили.
— Ещё одна причина, по которой я зашёл, Тереза — я хотел поделиться новостями. Как ты знаешь, нас не удовлетворил внутренний осмотр принадлежавшего Столлингсу «Линкольна».
— Да.
— Так что я позвонил и попросил об услуге научную команду ФБР, CODIS [Прим.: Combined DNA Index System — Объединённая система данных ДНК]. Они проделали потрясающую работу, сделали всё, что могли, и за неделю закончили анализ автомобиля.
— И?
— Я могу завтра переслать тебе по электронной почте отчёт, но если вкратце, они ничего не нашли.
— То есть?
— То есть вообще ничего. Ни частиц кожи, ни капель крови, волос или пота. Ни даже так называемой деградировавшей ДНК. Если бы Итан ехал в этой машине из Бойсе в Уэйуорд Пайнс три часа, эксперты нашли хотя бы молекулярные следы его присутствия.
— Как такое возможно?
— Пока не знаю.
Тереза ухватилась за перила и с усилием поднялась на ноги.
Пробралась к импровизированному бару, устроенному на старинном комоде с умывальником.
Даже не стала мешать ещё один джин-тоник. Просто насыпала льда в низкий стакан и наполнила его первоклассной водкой.
Сделала большой глоток и, пошатываясь, вернулась к лестнице.
— Я не знаю, как это всё переварить. Адам, — ещё один глоток, и она поняла, что после этого бокала её совершенно развезёт.
— Я тоже. Ты хочешь знать, что я о случившемся думаю?
— Да.
— У меня нет для тебя ответов. Пока нет. Между нами говоря, мы сейчас снова пристально изучаем дело агента Столлингса. Проверяем всех, кто мог оказаться на месте аварии раньше меня. Но пока что ничего не нашли. А ты сама знаешь, прошло уже больше года.
— Что-то не так, — пробормотала она.
Хасслер уставился на неё, в твёрдом взгляде мелькнуло беспокойство.
— Это, блин, точно, — кивнул он.

* * *

Тереза проводила его до машины, а затем осталась стоять на мокрой улице под моросящим дождём и наблюдала, как удаляющиеся огни становятся всё меньше и меньше, и вскоре совсем исчезают, скрывшись по ту сторону холма.
В какую сторону ни глянь, во всех соседских домах виднелись огни рождественских ёлок. Они с Беном ёлку пока не наряжали, и Тереза очень сомневалась, что в этом году стоит с нею возиться. Такой жест был бы слишком похож на принятие случившегося и стал бы окончательным знаком согласия с тем, что Итан никогда не вернётся домой.

* * *

Уже позже, когда все разъехались на такси по домам, она, борясь с головокружением, прилегла на диванчик на первом этаже посреди оставленного гостями беспорядка.
Ей не удавалось ни заснуть, ни даже отключиться.
Всякий раз открывая глаза, она следила за тем, как минутная стрелка устало ползёт по циферблату, шаг за шагом приближаясь к трём часам ночи.
В два сорок пять, не в состоянии больше выносить тошноту и головокружение, она скатилась с дивана, встала на ноги и неровной походкой поплелась на кухню.
Взяла из шкафа один из немногих чистых стаканов и наполнила его водой из-под крана.
Выпила и налила воды ещё дважды, прежде чем избавилась от жажды.
Кухня была в полном хаосе.
Она приглушила свет и начала загружать посудомоечную машину, испытывая странное удовлетворение. Затем запустила моечный цикл и прошлась по дому с мусорным пакетом, собирая внутрь пластиковые стаканы из-под пива, бумажные тарелки и скомканные салфетки.
К четырём утра в доме стало заметно чище, да и она уже не чувствовала себя такой пьяной, хотя в глазах ощущалась пульсация крови — первая примета грядущей головной боли.
Она проглотила три таблетки адвила и замерла у кухонной раковины в предрассветной тишине, слушала, как дождь полощет по веранде.
Наполнила раковину тёплой водой, выдавила туда моющего средства и наблюдала, как поверхность постепенно заполняется мыльными пузырями.
Засунула руки в воду.
Держала так, пока температура не стала невыносимой.
Точно так же она стояла здесь в ту ночь, когда Итан в последний раз поздно вернулся с работы.
Не слышала, как закрылась входная дверь.
Не слышала шагов.
Она отчищала кастрюлю, когда ощутила руки, обвивающие её талию, дыхание на затылке.
— Извини, Ти.
Она продолжала тереть.
— Семь часов, восемь. Это поздно. Сейчас половина одиннадцатого, Итан. Я даже не знаю, как это назвать.
— Как наш пацанчик?
— Заснул в гостиной, ждал тебя, чтобы трофеем похвастаться.
Она ненавидела, как от его прикосновения к телу весь гнев испаряется за считанные миллисекунды. С тех самых пор, как она впервые заметила его в баре в Tini Bigs, она чувствовала к нему неодолимое притяжение. Нечестное преимущество.
— Мне прямо с утра придётся лететь в Бойсе, — прошептал он на ухо.
— У него день рождения в субботу, Итан. Шесть лет исполняется только раз в жизни.
— Я знаю. И ненавижу себя за это. Но должен лететь.
— Ты понимаешь, каково ему будет без тебя? Сколько раз он должен меня спрашивать, почему тебя...
— Я понимаю, Тереза. Думаешь, мне это приятнее, чем тебе?
Она сбросила руки со своих бёдер и повернулась к нему лицом.
Спросила: — Это твоё новое назначение как-то связано с её поисками?
— Мне сейчас не до этого, Тереза. Мне вставать через пять часов, чтобы на самолёт успеть. Я даже не собрал вещи.
Он был уже на полпути из кухни, когда остановился и обернулся.
Мгновение они просто смотрели друг другу в глаза, разделённые кухонным столом, на котором стояла холодная еда — последний завтрак Итана под крышей их дома.
— Ты знаешь, — произнёс он. — Всё кончено. Мы живём дальше. Но ты ведёшь себя, будто...
— Я просто устала от всего этого, Итан.
— От чего?
— Ты работаешь, и работаешь, и снова работаешь. И что достаётся нам? Жалкие остатки.
Итан промолчал, но она заметила, как дрогнула у него челюсть.
Даже поздним вечером, после пятнадцати часов на работе, он просто потрясающе выглядел в своём чёрном костюме, на который ей никогда не надоедало смотреть.
Гнев уже пошёл на убыль.
Что-то внутри неё требовало подойти к нему, быть с ним.
Он имел над ней странную власть.
Словно наложил на неё чары.

Блейк Крауч «Сосны». Глава 3

Блейк Крауч
Сосны

Агент секретной службы Итан Бёрк прибывает в городок Уэйуорд Пайнс в Айдахо с чёткой задачей: найти двух федеральных агентов, пропавших в этом пасторальном городишке месяц назад. Однако, спустя считанные минуты после прибытия Итан попадает в аварию и оказывается в больнице — без документов, телефона и всех своих вещей. Медперсонал ведёт себя вполне дружелюбно, но что-то всё же не так. С каждым днём в расследовании появляется всё больше вопросов, на которые нет ответа. Почему Итан не может дозвониться жене и сыну во внешний мир? Почему никто не верит в то, кто он такой? И почему город окружают решётки под напряжением? Нужны ли они, чтобы никто не покинул город? Или же не дают кому-то войти? С каждым новым ответом Итан всё сильнее отдаляется от вроде бы знакомого мира и от того, кем он был раньше, чтобы в итоге осознать ужасную истину: вероятно, ему не удастся покинуть Уэйуорд Пайнс живым.

Перевод выполнен: Alex_ReD, Hermana, Heke

Все права на оригинальный текст и издание принадлежат Блейку Краучу и издательству Thomas & Mercer. Текст выложен исключительно в ознакомительных целях, до выхода официального русского издания.

Глава 3

Он проснулся с головной болью, а в комнату сквозь щели в жалюзи уже струился солнечный свет.
Перекатился на бок, уставился на будильник.
— Блин.
12:21.
Он проспал до полудня.
Итан выкарабкался из постели и потянулся за валяющимися на полу брюками, когда раздался стук в дверь. Или же нет — кто-то стучал в дверь уже довольно давно, а до него только теперь дошло, что глухие удары раздаются не только внутри головы.
— Мистер Бёрк! Мистер Бёрк!
Громкий голос портье Лизы доносился из коридора.
— Секундочку! — отозвался он. Затем натянул штаны и пошатываясь подошёл ко входу. Открыл замки и цепочку, выглянул наружу.
— Да? — спросил Итан.
— Выписка из номера в одиннадцать.
— Простите, я...
— И куда же делось ваше «первым делом»?
— Я не знал, ч...
— Вам уже удалось вернуть свой бумажник?
— Нет. Я вот только проснулся. Что, времени правда уже за полдень?
Она не ответила, просто уставилась на него.
— Я прямо сейчас иду к шерифу в участок, — продолжил он, — и как только...
— Мне нужен ваш ключ, и чтобы вы освободили комнату.
— Чтобы я что?
— Освободили комнату. Выметайтесь. Ненавижу, когда меня используют, мистер Бёрк.
— Никто вас не использует.
— Я жду.
Итан пристально вгляделся в её лицо в надежде увидеть что-то — доброту, неуверенность в собственном решении — но не увидел и следа сострадания.
— Тогда дайте мне одеться, — он хотел закрыть дверь, но она поставила ногу на порог.
— Да ладно, смотреть будете? Серьёзно? — Он вернулся к кровати. — Замечательно. Наслаждайтесь зрелищем.
Так она и поступила. Стояла в дверном проёме и пялилась, как он натягивает ботинки на босу ногу, застёгивает перемазанную кровью белую рубаху, и проводит две мучительные минуты в попытке завязать галстук.
Просунув наконец руки в рукава пиджака, он взял с тумбочки ключ от номера и уже на выходе положил его в раскрытую ладонь девушки.
— Через два часа вам будет ужасно за это стыдно, — пообещал он, уходя по коридору в сторону лестницы.

* * *

В аптеке на углу Мейн и Шестой Итан схватил с полки пузырёк аспирина и подошёл к кассе.
— Я не могу заплатить, — поставил он лекарство на прилавок, — но обещаю, что через полчаса вернусь с деньгами и заплачу. Долго рассказывать, но у меня адски болит голова, и мне надо принять что-нибудь поскорее.
Фармацевт в белом халате как раз занимался чьим-то рецептом — отсчитывал таблетки на пластиковом подносе. Он наклонил подбородок и поглядел на Итана поверх серебряной оправы квадратных очков.
— И что же конкретно вы от меня хотите?
Это был лысеющий мужчина лет за сорок — угнетающе близко к пятидесяти. Бледный. Тощий. С огромными карими глазами, которые из-за толстенных линз казались ещё больше.
— Чтобы вы мне помогли. Мне очень плохо.
— Ну так идите в больницу. У меня тут аптека, а не выдача займов.
На долю секунды у Итана в глазах всё раздвоилось, и он ощутил, как у основания шеи, понемногу наращивая амплитуду, снова начинается неприятная пульсация, с каждым ударом посылающая по хребту вспышки невыносимой боли.
Он не помнил, как вышел на улицу.
Придя в себя, он понял, что медленно бредёт по Мейн-стрит.
С каждой минутой ему становилось всё хуже, и он даже начал подумывать, не вернуться ли в больницу, чего ему совершенно не хотелось. Нужен был всего лишь чёртов адвил, чтоб хоть немного облегчить боль и суметь заняться делами.
У следующего перехода Итан остановился. Хотел было двинуться в сторону управления шерифа, когда вдруг вспомнил. Сунул руку во внутренний карман пиджака, вытащил и развернул сложенную бумажку.
1-я авеню, д.604
Он сомневался. Постучаться к абсолютной незнакомке и попросить лекарства? С другой стороны, идти в больницу он не хотел, как и заявляться к шерифу с раскалывающейся от боли головой. Он намеревался устроить кому-то неслабый разнос, а это не лучшая идея, когда хочется свернуться калачиком и забиться подальше в тёмный угол.
Как там её звали?
Да, точно — Беверли.
Она, вероятно, закрыла бар прошлой ночью, так что есть неплохой шанс, что сейчас она дома. И чёрт, она же сама предложила. Он вполне может заскочить и одолжить таблетку-другую, унять головную боль и потом уже идти к шерифу.
Он перешёл дорогу, по Мейн добрался до Девятой и, свернув, направился по той на восток.
Улицы пересекали Мейн-стрит, а авеню бежали параллельно.
Пешком предстояло пройти семь кварталов.
Спустя три квартала он стёр ноги в кровь, но не останавливался. Боль по крайней мере отвлекала его от не унимающегося биения в голове.
Местная школа занимала целый квартал между Пятой и Четвёртой авеню, так что теперь он прихрамывая шёл вдоль окружавшей спортивное поле сетчатой ограды.
У восьми- и девятилеток как раз была часовая перемена между уроками, и те дружно гоняли в салочки, девчушка со светлыми косичками пыталась изловить своих товарищей, и детские крики эхом разносились промеж кирпичных стен окружающих зданий.
Итан понаблюдал за игрой, стараясь не думать о скапливающейся в ботинках и холодящей подошвы крови.
Внезапно девочка с косичками остановилась и уставилась прямо на Итана.
Остальные дети пару мгновений ещё продолжали бегать и вопить, но вскоре поняв, что водящая их больше не ловит, замерли и они, обратив внимание на того, кто помешал игре.
Одно за другим, детские лица обращались к Итану — пустые выражения, за которыми, он готов был поклясться, чудилась слабо прикрытая враждебность.
Превозмогая боль, он улыбнулся и помахал им.
— Привет, детишки.
Никто не помахал ему в ответ, вообще никак не отреагировал. Они просто замерли там словно набор статуэток, и только головы поворачивались ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из виду за углом гимназии.
— Странные мелкие засранцы, — выругался Итан себе под нос, когда до ушей вновь донеслись смех и крики вернувшихся к игре школьников.
На противоположной стороне Четвёртой авеню он ускорил шаги, боль в ногах стала ещё злее, но он преодолевал её с мыслями: «Просто дойди куда надо. Улыбайся, терпи и иди куда шёл».
Когда он трусцой перебежал через Третью авеню, по рёбрам вновь резануло болью. Теперь дома вокруг казались какими-то более ветхими. Это что, бедный район Уэйуорд Пайнс, подумалось ему. Неужели у этого городка есть и плохая сторона?
На Первой авеню он остановился.
Асфальтовая дорога перешла в грунтовую — гравий на ней сильно поредел, и немалую его часть попросту вымыло дождями. Тротуара здесь не было, как, собственно, и какой-то другой дороги. Он достиг самой окраины Уэйуорд Пайнс, и позади выстроившихся вдоль проезжей части домов цивилизация резко обрывалась. Только заросший соснами холм круто устремлялся вверх на несколько сотен футов к основанию окружавшей город гряды.
Прихрамывающей походкой Итан вышел на середину грунтовки.
До ушей доносилось только пение птиц из ближней рощицы, больше ни звука. И даже слабый шум, производимый центральной частью Уэйуорд Пайнс, совершенно сошёл на нет.
Цифры на почтовых ящиках уже перевалили за пять сотен, и он ощутил некое облегчение, осознав, что дом Беверли уже в следующем квартале.
Головокружение снова превратилось в насущную проблему, приливными волнами — пока что мягкими и слабыми — оно накатывало и отступало.
Следующий перекрёсток оказался совершенно пуст.
На улице ни души.
Сходящий с гор тёплый ветерок крохотными смерчами вздымал по улице пыль.
Вот он — 604, второе здание справа. В этом его уверяла небольшая стальная пластина, прикрученная к остаткам бывшего почтового ящика, полностью покрытого ржавчиной за исключением зияющих, зазубренных дыр. Изнутри доносился тихий писк, и он на мгновение решил, что найдёт ещё один динамик, но затем заметил крыло птички, свившей внутри гнездо.
Он перевёл взгляд на дом.
Когда-то это, вероятно, был премилый двухэтажный коттеджик с покатой крышей, качелями на крыльце и вымощенной камнем тропинкой, ведущей через дворик ко входу.
Краска давным-давно облезла. Даже с улицы Итан видел, что та облупилась вся до последнего пятнышка. Набитые на покосившийся каркас доски были выбелены солнцем и находились на разных стадиях разложения. В рамах не осталось даже осколка стёкол.
Он вытащил вчерашний чек и сверил адрес. Надпись была абсолютно ясной — 604, 1-я авеню — но может Беверли перепутала местами цифры или написала «авеню» вместо «улицы».
Итан шагнул в вымахавшую до пояса траву на переднем дворике, сквозь заросли лишь изредка виднелась каменная тропинка.
Ведущие на крыльцо две ступени выглядели так, словно их пропустили через дробилку для дерева. Он перешагнул через них и ступил на половицы, оглушительно взвизгнувшие под непривычной тяжестью.
— Беверли?
Дом, казалось, проглатывал звуки его голоса.
Он миновал крыльцо, прошёл в лишённый двери проём и ещё раз окликнул хозяйку. В ответ лишь дыхание гуляющего по дому ветра и стон деревянного каркаса. Три шага до гостиной, и Итан остановился. На полу ржавеющие пружины и полуразвалившийся остов старинного дивана. Кофейный столик, поросший паутиной, а под ним отсыревшие, прогнившие страницы какого-то журнала.
Беверли не стала бы приглашать его сюда даже ради шутки. Скорей всего, она просто записала неверный...
Запах заставил его поднять голову. Аккуратно, чтобы не наступить на троицу торчащих из половицы гвоздей, он шагнул вперёд.
Ещё раз принюхался.
Очередная волна вони пронеслась по дому с новым порывом ветра, и он тут же уткнулся носом в сгиб локтя. Пошёл дальше, поднялся на полпролёта к узкому коридору, соединяющему кухню и столовую. Внутри поток света падал на кучу деревянных обломков в том месте, где потолок обрушился на обеденный стол.
Он не останавливался, продолжал лавировать по минному полю из гнилых досок и открытых дыр, сквозь которые можно было провалиться в подпол.
Холодильник, раковина, плита — ржавчина подобно плесени покрыла каждую доступную металлическую поверхность, напомнив ему о заброшенных домах, которые ему с друзьями нередко доводилось находить летом в лесу за своими фермами. Запустелые амбары и хижины, усеянные дырами крыши, сквозь которые столбиками света било солнце. Однажды он даже нашёл в старом столе газету пятидесятилетней давности со статьёй про выборы президента и хотел отнести домой, чтобы показать родителям, но та рассыпалась в труху от единственного касания.
Итан не отваживался дышать носом уже больше минуты, но всё же чувствовал усиливающийся смрад. Готов был поклясться, что ощущает его уголками рта, а от едкого зловония — хуже всякого аммиака — на глаза накатывали слёзы.
Дальний конец коридора тонул во тьме — над ним всё ещё нависал прохудившийся потолок, с которого капали остатки последнего дождя. Когда бы тот ни был.
Дверь в конце прохода была закрыта.
Итан сморгнул выступившие слёзы и потянулся к ручке, но той не оказалось.
Тогда он толкнул дверь ботинком.
Скрежетнули петли.
Дверь грохнула о стену, и Итан перешагнул через порог.
Словно подражая его воспоминаниям о тех заброшенных домах, стрелы света проникали внутрь сквозь дыры в дальней стене и, отражаясь от паутинного лабиринта, лились на единственный предмет мебели в помещении.
Металлическая рама выглядела ещё достаточно крепкой, и сквозь склизкие остатки матраса можно было увидеть свернувшиеся подобно мокасиновым змеям пружины.
До этого момента он не слышал мух, поскольку те скопились у мужчины во рту — целая колония, общее жужжание которой напоминало звук подвесного мотора.
В бою он видал зрелища и похуже, но вот такой вони не нюхал ни разу.
Белизна костей проглядывала повсюду — как на запястьях, так и на лодыжках, прикованных наручниками к изголовью и подножию кровати. В разодранной части правой ноги лоскутами висела оставшаяся плоть. Анатомическое строение левой стороны лица тоже было полностью открыто взгляду, вплоть до корней зубов. Брюхо мужчины было раздуто — Итан видел, как оно выпирает из-под изодранного пиджака. Чёрного однобортного пиджака.
Такого же, как у него.
И пускай лицо превратилось в неузнаваемую кашу, длина и цвет волос были подходящими.
Рост тоже совпадал.
Итан отшатнулся назад и прижался спиной к дверному косяку.
Твою ж мать.
Это был агент Эванс.

* * *

Снова выйдя на крыльцо заброшенного дома, Итан упёршись руками в колени согнулся пополам, и сделал несколько резких глубоких вдохов в попытке избавиться от вони. Но та не исчезла. Запах смерти накрепко засел в его носовых пазухах, встал в горле комком прогорклой тухлятины.
Он снял пиджак, расстегнул рубашку и кое-как выпутался из рукавов. Вся одежда до последней нитки пропиталась этим зловонием.
Голый до пояса, он пробрался через взбунтовавшуюся во дворике растительность и наконец вернулся к грунтовой дороге.
Он чувствовал холодок на стёртых ступнях и низкооктавную пульсацию в своём черепе, но боли почти не ощущал благодаря адреналину.
Он шёл по дороге быстрым шагом, а в голове была полная сумятица. Мысль о том, чтобы обыскать карманы мертвеца на предмет бумажника или удостоверения была заманчива, но остаться в стороне всё же гораздо разумнее. Просто ничего не трогать. Пусть лучше туда зайдут люди в масках, латексных перчатках и со всеми мыслимыми судебно-медицинскими инструментами.
Но в его голове случившееся всё никак не укладывалось.
Федеральный агент убит в этом маленьком райском уголке.
Он не был судмедэкспертом, но казалось очевидным, что лицо Эванcа не просто сгнило. Часть черепа была проломлена. Зубы выбиты. Один глаз пропал неизвестно куда.
Его пытали.
Шесть кварталов как будто пронеслись мимо, и вот, он наконец подбежал по тротуару ко входу в офис шерифа.
Он оставил свой пиджак и рубашку на скамейке и дёрнул на себя одну из двойных дверей.
Стены приёмной были обшиты деревянными панелями, пол застлан коричневым ковром, а на всех доступных вертикальных плоскостях красовались чучельные головы животных.
За столом в приёмной женщина лет шестидесяти с длинными серебристыми волосами раскладывала карточный пасьянс. На стоящей перед ней табличкой виднелось имя — Белинда Моран.
Итан подошёл и встал у края стола, но прежде чем взглянуть на посетителя, женщина сделала ещё четыре хода.
— Чем могу... — И тут её глаза расширились. Она смерила его подозрительным взглядом и сморщила нос, судя по всему, уловив исходящий от него смрад разлагающегося трупа. — Вы рубашку забыли надеть, — указала она.
— Я специальный агент секретной службы США Итан Бёрк, и я пришёл встретиться с шерифом. Как его зовут?
— Кого?
— Шерифа.
— А-а. Поуп. Шериф Арнольд Поуп.
— Он у себя, Белинда?
Она не ответила, просто подняла трубку своего дискового телефона и набрала три цифры.
— Слушай, Арни, тут к тебе мужчина пришёл. Говорит, он секретный агент.
— Специальный агент с...
Она подняла палец.
— Я не знаю, Арни. Он без рубашки, и... — Она повернулась в сторону на своём вращающемся стуле и продолжила шёпотом: — И от него воняет. Жутко воняет. Хорошо. Да, я передам.
Она повернулась обратно и повесила трубку.
— Шериф Поуп скоро вас примет.
— Мне необходимо переговорить с ним немедленно.
— Я понимаю. Можете подождать вон там. — Она показала на ряд кресел в ближнем углу комнаты.
Итан на мгновение замешкался, затем развернулся и отошёл в зону ожидания. Будет разумнее на первой встрече повести себя вежливо. Он по опыту знал, какими закрытыми и даже враждебными могут стать местные силы правопорядка, когда федералы начинают с порога давить своим авторитетом. А учитывая найденное в том брошенном доме, поработать с этим шерифом ему придётся. И лучше начать знакомство с рукопожатия, чем со среднего пальца.
Итан опустился в одно из четырёх мягких кресел.
Во время пробежки он неплохо вспотел, и сейчас, когда сердцебиение вернулось к обычному ритму, капли пота начали холодить кожу под потоком воздуха из вентиляции над головой.
На маленьком столике у кресла не нашлось свежих газет, только несколько старых выпусков National Geographic и Popular Science.
Он откинулся на спинку и закрыл глаза.
Головная боль возвращалась. Каждая новая её волна приходила с усилением на каком-то молекулярном уровне, которое давало о себе знать только спустя несколько минут. В полной тишине офиса шерифа, где не было других звуков кроме шелеста карт, он действительно мог слышать удары в своей голове.
Услышал, как Белинда воскликнула: «Ура!»
Открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как она кладёт на стол последнюю карту, заканчивая расклад. Затем она собрала и перетасовала колоду, начала заново.
Прошло ещё пять минут.
И ещё десять.
Покончив с очередным раскладом, Белинда снова тасовала карты, и Итан ощутил первый признак раздражения — у него задёргался левый глаз.
Боль всё усиливалась, а он, если прикинуть, ждал уже около пятнадцати минут. За всё это время ни разу не зазвонил телефон, а в помещение не зашло ни единой души.
Он зажмурился и, массируя виски, досчитал от шестидесяти до нуля. Открыл глаза. Ничего не изменилось — он по-прежнему сидел в кресле, замерзая без рубашки, Белинда упорно продолжала переворачивать карты, а шериф так и не объявился.
Итан встал и десять секунд постоял на месте, борясь с приступом головокружения, пока не восстановил равновесие. Затем снова подошёл к стойке администратора и подождал, пока его заметит Белинда.
Пять карт спустя она обратила на него внимание.
— Да?
— Простите за назойливость, но я жду уже двадцать минут.
— Шериф сегодня очень занят.
— Уж не сомневаюсь, но мне надо поговорить с ним прямо сейчас. И либо вы немедля звоните ему и говорите, что я больше не намерен ждать, либо я захожу к нему сам и...
Телефон на столе зазвонил.
Белинда ответила:
— Да? Хорошо, конечно. — Она повесила трубку и улыбнулась Итану. — Вы можете пройти. Прямо по коридору. Его кабинет в самом конце.

* * *

Итан постучал по двери под табличкой.
С другой стороны грудным голосом ответили: «Ага»!
Он крутанул ручку, толкнул дверь и шагнул внутрь.
Полы в офисе были из тёмного, сильно истёртого твёрдого дерева. Слева, ровно напротив большого, грубой работы стола, на стене красовалась огромная лосиная голова. Позади стола возвышались три антикварных оружейных шкафа, заполненных ружьями, дробовиками, пистолетами и таким количеством коробок с патронами, которого, по скромным подсчётам Итана, вполне хватило бы на то, чтобы расстрелять всех местных по три раза.
Мужчина лет на десять старше его откинувшись сидел в кожаном кресле, ноги в ковбойских сапогах покоились на столе. Его волнистые светлые волосы через десяток лет обещали стать совершенно белыми, а подбородок зарос двухдневной, чёрной с проседью щетиной.
Тёмно-коричневые брезентовые штаны.
Рубашка с воротником на пуговицах — тёмно-зелёного цвета.
Шерифская звезда поблёскивала на свету. Латунная, с кучей вытравленных мелких деталей и чёрными буквами «УП» по центру.
Итан приблизился к столу, и ему показалось, что шериф едва заметно ухмыльнулся.
— Итан Бёрк. Секретная служба.
Он протянул руку над столом, и шериф ненадолго замешкался, словно бы споря с самим собой, а хочется ли ему шевелиться. В конце концов, он всё же убрал ноги со стола и наклонился вперёд.
— Арнольд Поуп. — Они пожали друг другу руки. — Присаживайтесь, Итан.
Итан присел на один из деревянных стульев с прямой спинкой.
— Вы как? — поинтересовался Поуп.
— Бывало и лучше.
— Уж наверняка. Да и попахивало от вас, полагаю, тоже получше. — Поуп легко усмехнулся. — В тяжёлую вы аварию пару дней назад попали. Настоящая трагедия.
— Да, я как раз надеялся у вас подробности узнать. Кто в нас влетел?
— Свидетели утверждают, что тягач.
— Водитель задержан? Обвинения выдвинули?
— Выдвинули бы, если найти смогли.
— Хотите сказать, он скрылся?
Поуп кивнул.
— Драпанул из города сразу как вас протаранил. Уж и след простыл, когда я приехал.
— И никто номера не видел или ещё чего?
Поуп помотал головой и взял со стола снежный шар на золотой подставке. Заключённые под куполом крохотные зданьица замело снежным вихрем, когда шериф перекладывал шар из одной руки в другую.
— И что вы предпринимаете, чтобы отыскать грузовик? — спросил Итан.
— Работаем над этим.
— Правда?
— Уж поверьте.
— Я бы хотел агента Столлингса увидеть.
— Его тело в морге.
— И где он находится?
— В подвале больницы.
Внезапно Итан вспомнил. Ни с того ни с сего. Как будто кто-то прошептал прямо на ухо.
— Можно мне бумаги листок? — попросил он.
Поуп выдвинул ящик стола, оторвал один самоклеящийся листок для заметок и передал Итану вместе с ручкой. Итан со стулом придвинулся ближе, и положив листок на стол, накорябал телефонный номер.
— Я так понимаю, все мои вещи у вас? — Итан сунул записку в карман.
— Какие вещи?
— Телефон, пистолет, бумажник, значок, портфель...
— Кто вам такое сказал?
— Сестра в больнице.
— Понятия не имею, кто это её надоумил.
— Стойте. Так у вас их нет?
— Нет.
Итан уставился на Поупа с другого края стола.
— Быть может, они до сих пор в машине?
— Какой машине?
Он изо всех сил старался не сорваться на крик.
— В той, в которую тягач врезался, когда я за рулём сидел.
— Думаю, такое вполне возможно, но я почти уверен, что фельдшеры оттуда всё забрали.
— Господи.
— Что такое?
— Ничего. Не возражаете, если я сделаю несколько звонков, раз уж пришёл? Я с женой уже несколько дней не говорил.
— Я звонил ей.
— Когда?
— В день аварии.
— Она уже едет?
— Представления не имею. Я просто известил её о случившемся.
— Мне также надо связаться с начальством...
— С кем?
— С Адамом Хасслером.
— Это он вас сюда послал?
— Да.
— И это он дал вам инструкции не утруждать себя и не извещать шерифа, что в его мирок вот-вот ворвутся федералы? Или вы по собственному наитию так решили?
— Вам кажется, я чем-то обязан...
— Вежливость, Итан. Веж-ли-вость. Хотя, боюсь, федералам слабо знакома данная концепция...
— Я собирался с вами связаться, мистер Поуп. Мы не планировали держать вас в неведении.
— А, ну если так.
Итан помолчал, задумавшись. Ему хотелось внести ясность и при этом поделиться только той информацией, которую сочтёт нужной, ни каплей больше. Но голова раскалывалась от боли, а двоящееся зрение угрожало сделать из шерифа сразу двух одинаковых засранцев.
— Меня послали к вам, чтобы разыскать двух агентов.
Брови Поупа поползли на лоб.
— Они пропали?
— Одиннадцать дней назад.
— Что они забыли в Уэйуорд Пайнс?
— Меня не посвятили в подробности касательно их расследования, но я знаю, что это имеет отношение к Дэвиду Пилчеру.
— Имя мне смутно знакомо. Кто он?
— Он всегда фигурировал в списках богатейших людей мира. Один из этих миллионеров-отшельников. Никогда не общается с прессой. Владелец группы биофармацевтических компаний.
— И он как-то связан с Уэйуорд Пайнс?
— Опять же, этого я не знаю. Но если сюда послали секретную службу, значит расследование касалось каких-то финансовых преступлений. Деталей не знаю.
Поуп резко встал. Даже сидя, шериф производил впечатление крупного мужчины, но когда тот выпрямился, стало видно, что ростом он под метр девяносто.
— Можете воспользоваться телефоном в зале для совещаний, агент Бёрк.
Итан не двинулся с места.
— Это ещё не всё, шериф.
— Зал в той стороне, — Поуп вылез из-за стола и шагнул к двери. — И в следующий раз наденьте хотя бы рубашку. Так, всего лишь предложение.
К ритмичному биению в голове Итана добавились нотки гнева.
— А может, хотите знать, почему я пришёл без рубашки, шериф?
— Не особо.
— Тело одного из агентов, которых я искал, сейчас разлагается в доме в шести кварталах отсюда.
Поуп остановился у двери спиной к Итану.
— Я нашёл его как раз перед тем, как сюда идти, — добавил Итан.
Поуп обернулся и уставился на него.
— Можно поподробнее про «я нашёл»?
— Вчера вечером девушка-бармен из Biergarten дала мне свой адрес на случай, если мне понадобится помощь. Утром же я проснулся с больной головой. Без денег. Из отеля меня выгнали. Так что я пошёл к ней, хотел одолжить таблеток от головы, вот только она мне, похоже, адрес не тот дала.
— Какой адрес?
— Дом шестьсот четыре на Первой авеню. Старый, заброшенный дом. Настоящая развалина. Агент Эванс лежал в одной из комнат, прикованный к постели.
— Вы уверены, что это тот, кого вы ищете?
— Процентов на восемьдесят. Он уже прилично разложился, а лицо сильно пострадало от удара чем-то тяжёлым.
Хмурое выражение, остававшееся на лице шерифа с самого прихода Итана, как ветром сдуло, и его черты сгладились. Он подошёл и присел на соседний стул.
— Прошу прощения. Я заставил вас дожидаться в приёмной. Я разозлился, что вы не оповестили меня о приезде и да, вы правы. Вы не были обязаны. У меня скверный нрав — это один из моих недостатков — и моё поведение было неприемлемо.
— Извинения приняты.
— У вас выдалась пара тяжёлых дней.
— Это точно.
— Идите звоните куда хотели, а после мы поговорим.

* * *

Длинный стол занимал почти всё пространство в зале для совещаний, едва оставляя узенький проход между стульями и стеной, в самый раз чтобы позволить Итану протиснуться к дисковому телефону на дальнем конце комнаты.
Он вытащил из кармана записку с номером и поднял трубку.
Услышал гудки.
Набрал номер.
Начался дозвон.
Дневное солнце пробивалось через жалюзи, осыпая полированную поверхность стола клинками слепящего света.
Спустя три гудка он произнёс: «Ну давай, девочка, возьми трубку».
На пятом гудке включился автоответчик.
Голос Терезы: «Привет, вы дозвонились Бёркам. Нам очень жаль, но мы не можем сейчас ответить... если вы, конечно, не хотите нам что-то продать... в этом случае мы безумно счастливы, что вы нас не застали, и, честно сказать, мы скорее всего нарочно не отвечаем и надеемся, что вы забудете наш номер. Если же нет, то оставьте сообщение после сигнала».
— Тереза, это я. Боже, такое чувство, будто я твой голос несколько лет не слышал. Полагаю, тебе известно, что я тут в аварию угодил. Они не могут найти мой телефон, так что если ты мне звонила, уж извини. Я остановился в отеле Уэйуорд Пайнс, в номере двести двадцать шесть. Ну, или звони в управление шерифа. Надеюсь, вы с Беном в порядке. У меня всё хорошо. Тело ещё побаливает, но мне уже лучше. Позвони мне в отель вечером. Я ещё перезвоню попозже. Люблю тебя, Тереза. Очень-очень.
Он положил трубку и попытался воскресить в памяти номер сотового жены. Смог вспомнить первые семь цифр, но последние три так и остались покрыты пеленой неизвестности.
А вот номер Сиэтлского офиса вспомнился моментально. Он набрал на диске нужные цифры и через три гудка в динамике раздался незнакомый женский голос.
— Секретная служба.
— Здравствуйте, это Итан Бёрк. Соедините меня, пожалуйста, с Адамом Хасслером.
— Его сейчас нет. Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Нет, мне надо именно с ним поговорить. Он сегодня не на работе?
— Его сейчас нет. Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Может, я тогда на сотовый ему позвоню? Не могли бы вы дать мне номер?
— Ой, боюсь, мы не можем выдавать такого рода информацию.
— Вы поняли, что я сказал? Что я агент Итан Бёрк?
— Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Как вас зовут?
— Марси.
— Вы у нас новенькая, да?
— Третий день как вышла.
— Слушайте, я сейчас в Уэйуорд Пайнс в штате Айдахо, и я попал в неприятности. Немедленно позовите Хасслера к телефону. Меня не волнует, что он там делает. Совещание там у него, или он посрать пошёл... приведите его к долбаному телефону.
— Я прошу прощения.
— За что?
— Если вы продолжите так со мной разговаривать, мне придётся повесить трубку.
— Марси?
— Да?
— Простите меня. Я не хотел повышать голос, но мне надо услышать Хасслера. Это срочно.
— С радостью передам от вас сообщение, если хотите.
Итан закрыл глаза.
Ему пришлось со скрежетом сжать зубы, чтобы не заорать в телефон.
— Скажите ему перезвонить агенту Итану Бёрку в управление шерифа Уэйуорд Пайнс или в отель Уэйуорд Пайнс, в номер двести двадцать шесть. Пусть позвонит как только получит сообщение. Агент Эванс мёртв. Вы запомнили?
— Я ему передам! — жизнерадостно ответила Марси и повесила трубку.
Итан опустил трубку и пять раз долбанул ею об стол.
Кладя её обратно на телефон, он заметил стоявшего в двери комнаты шерифа Поупа.
— Всё хорошо, Итан?
— Да, просто... небольшие проблемы со звонком начальству.
Поуп зашёл внутрь и прикрыл дверь. Он уселся напротив Итана, на противоположном конце стола.
— Вы сказали, что пропало двое агентов? — спросил он.
— Правильно.
— Расскажите мне про второго.
— Её имя Кейт Хьюсон. Она работала в отделении в Бойсе, а до того — в Сиэтле.
— И вы знали друг друга?
— Мы были напарниками.
— Но она перевелась?
— Да.
— И сюда Кейт приехала с агентом...
— Биллом Эвансом.
— Для этого секретного расследования.
— Верно.
— Я бы хотел помочь. Вы не против?
— Конечно нет, Арнольд.
— Прекрасно. Тогда начнём с начала. Как Кейт выглядит?
Итан откинулся на спинку стула.
Кейт.
За последний год он так усиленно старался о ней не думать, что понадобилось некоторое время, чтобы представить её лицо. Вспомнить его — значило снова открыть рану, едва начавшую рубцеваться.
— Рост: пять футов два, может, три дюйма. Сто пятьдесят фунтов веса.
— Миниатюрная девчушка, значит?
— Лучшая из знакомых мне агентов. Когда мы в последний раз виделись, у неё были короткие каштановые волосы. Хотя они могли с тех пор отрасти. Голубые глаза. Редкая красавица.
Господи, он до сих пор помнил её вкус.
— Какие-то особые приметы?
— Кстати, да. У неё на щеке светлое родимое пятно. Светло-коричневое, размером с пятицентовик.
— Я передам своим помощникам. Может, даже её портрет будем жителям показывать.
— Было бы отлично.
— А почему, вы говорили, она из Сиэтла перевелась?
— Я не говорил.
— Вы знаете?
— Ходил слух, что это какие-то внутренние перестановки. Я бы хотел увидеть машину.
— Машину?
— Чёрный Lincoln, на котором я в аварию попал.
— Ах да, конечно.
— Где я могу его найти?
— У нас свалка запчастей на окраине города есть, — шериф замер. — Какой вы там адрес называли?
— Шестьсот четыре на Первой авеню. Я вас отведу.
— Не надо.
— Но я хочу пойти.
— А мне вы там не нужны.
— Почему?
— Вы что-то ещё хотели?
— Я хотел бы узнать результаты вашего расследования.
— Приходите завтра после полудня, и мы посмотрим что да как.
— И вы отвезёте меня осмотреть мою машину?
— Думаю, это можно устроить. Но сейчас — пойдёмте. Я вас провожу.

* * *

Пиджак и рубашка Итана пахли слегка лучше, когда он продел руки в рукава и пошёл по улице в противоположную от управления шерифа сторону. От него по-прежнему несло, но едкий запах мертвечины всё же привлекал меньше внимания нежели мужчина, гуляющий по городу в одних брюках.
Он шёл так быстро как только мог, но головокружение продолжало накатывать волнами, а голова просто раскалывалась. Каждый шаг посылал импульсы агонизирующей боли прямиком в самые дальние уголки черепа.
Biergarten уже открылся, но внутри было безлюдно, за исключением сидящего за стойкой скучающего бармена с романом в мягкой обложке — одним из ранних произведений Ф. Пола Уилсона.
Подойдя к бару, Итан спросил: «Беверли сегодня работает?»
Мужчина поднял палец.
Через десять секунд он дочитал отрывок до конца.
Наконец закрыл книгу и полностью переключил внимание на посетителя.
— Что пить будете?
— Ничего. Я ищу женщину, которая вчера за стойкой работала. Беверли. Симпатичная брюнетка. Лет за тридцать. Довольно высокая.
Бармен поднялся со своего места и положил томик на стойку. Его длинные седеющие волосы, собранные сзади в конский хвост, были цвета мутной воды в раковине, какой та бывает после мытья посуды.
— Вы были здесь? В этом ресторане? Прошлым вечером?
— Верно, — подтвердил Итан.
— И утверждаете, что за стойкой работала высокая брюнетка?
— Да. Её звали Беверли.
Мужчина покачал головой, в его улыбке Итану почудилась некая насмешка.
— У нас тут за баром только двое работают. Парень по имени Стив и я.
— Нет, меня вчера вечером эта женщина обслуживала. Я ел бургер, сидел вон там, — Итан показал на угловой стул.
— Не пойми неверно, приятель, но сколько ты выпил?
— Нисколько. И я тебе не приятель. Я федеральный агент. И точно знаю. что вчера вечером был здесь, и кто меня обслуживал.
— Прости, мужик, я не знаю, что сказать. Вероятно, ты заведением ошибся.
— Нет, я...
У Итана вдруг поплыло перед глазами.
Он потёр виски кончиками пальцев.
Чувствовал как пульсирует кровь в височной артерии, с каждым ударом сердца принося уколы головной боли, знакомой ему ещё с детства — эта внезапная невыносимая боль, возникающая после слишком большого куска мороженого.
— Сэр? Сэр, вы в порядке?
Итан отшатнулся от барной стойки, кое-как выговорил: «Она была здесь. Я уверен. И не знаю, почему вы...»
Затем он был уже снаружи, руки упёрты в колени, тело согнуто над лужицей блевотины на тротуаре, явно извергнутой его желудком. В глотке саднило из-за желчи.
Итан выпрямился, вытер губы рукавом пиджака.
Солнце уже почти укатилось за утёсы, на город спустилась вечерняя прохлада.
Ему ещё многое следовало сделать — найти Беверли, отыскать фельдшеров и забрать у них личные вещи — но ему сейчас хотелось только свернуться калачиком в тёмной комнате. Спать, пока не пройдёт боль. И смятение. И то основное чувство, служившее им фундаментом и которое становилось всё сложнее игнорировать.
Ужас.
Усиливающееся ощущение, что что-то пошло совершенно не так.

* * *

Он проковылял вверх по каменным ступеням и открыв двери зашёл в отель.
Камин обогревал фойе.
Молодая парочка заняла один из двухместных диванов «для влюблённых» у огня, периодически отпивая из бокалов с игристым вином. В романтическом путешествии, догадался он, наслаждаются совершенно иной стороной Уэйуорд Пайнс.
Мужчина в смокинге сидел за роялем, наигрывая Always Look on the Bright Side of Life.
Итан добрался до конторки портье и превозмогая боль улыбнулся.
Та же самая девушка, которая выселила его из номера утром, заговорила, даже не поднимая глаз.
— Добро пожаловать в отель Уэйуорд Пайнс. Чем я могу вам...
Увидев Итана, она осеклась.
— Здравствуйте, Лиза.
— Я поражена, — ответила она.
— Поражены?
— Вы пришли заплатить. Вы сказали, что придёте, но я честно думала, что больше вас не увижу. Извините за...
— Нет, слушайте, сегодня мне не удалось отыскать бумажник.
— То есть, вы не расплатиться за прошлую ночь пришли? Как обещали мне несколько раз?
Итан зажмурился и, глубоко дыша, переждал приступ боли.
— Лиза, вы не представляете, какой у меня выдался денёк. Мне надо прилечь всего на пару часов. Я даже не буду оставаться на ночь. Просто местечко, чтобы прочистить мозги и поспать. У меня всё болит.
— Постойте-ка, — она соскользнула со стула и перегнулась через конторку. — Вы по-прежнему не можете заплатить и просите меня снова сдать вам номер?
— Мне больше некуда идти.
— Вы мне солгали.
— Простите. Я правда думал, что я верну сегодня...
— Вы понимаете, что я из-за вас подставилась? Что могла работу потерять?
— Извините, я не хотел...
— Уходите.
— Простите.
— Вы не расслышали?
— Мне некуда пойти, Лиза. У меня нет телефона. Нет денег. Я не ел со вчерашнего вечера, и...
— Не можете ещё раз объяснить, почему это должно меня касаться?
— Мне бы просто прилечь на пару часов. Умоляю.
— Слушайте, я объяснила вам всё так доступно, как только могла. Вам надо уйти.
Итан не двинулся. Он просто уставился на женщину в надежде, что увидев агонию в его взгляде, она всё же сжалится.
— Сейчас, — надавила она.
Он поднял руки, сдаваясь, и отступил назад.
Уже у дверей Лиза окликнула его: «Я не хочу вас здесь больше видеть. Никогда».
Cпускаясь по ступеням, Итан едва не упал. Выйдя на тротуар, он ощутил ужасное головокружение. Уличные фонари и фары проезжающих мимо машин начали вертеться перед глазами, и он почувствовал, как сила утекает из ног, будто кто-то вынул затычку.
Тем не менее он зашагал по тротуару, глядя на возвышающееся в восьми кварталах впереди красное кирпичное здание. Он по-прежнему боялся, но сейчас без больницы было не обойтись. Ему нужна кровать, сон, лекарства. Всё что угодно, лишь бы унять боль.
Оставалось либо идти в больницу, либо ночевать на улице — в переулке или парке. Полностью отдавшись на произвол стихий.
Но сейчас ему предстояло пройти восемь кварталов и на каждый шаг требовалось немыслимое количество сил, а все источники света распадались перед его взором — их длинные завихряющиеся шлейфы становились всё ярче, всё отчётливей, они искажали его зрение, превращали город в ночную фотографию с долгой выдержкой: фары машин, растянутые сверкающими полосами, фонарные столбы, пылающие словно пламя паяльной лампы.
Он с кем-то столкнулся.
Мужчина оттолкнул его в сторону: «Ты и водишь так же?»
На следующем перекрёстке Итан остановился, сомневаясь, что сможет перейти на другую сторону.
Он качнулся назад и жёстко сел на тротуар у стены какого-то здания.
Улица заполнилась людьми — отчётливо видеть он не мог, но слышал топот подошв по бетону и мимолётные обрывки разговоров.
Он совершенно потерял чувство времени.
Должно быть, даже отключился.
Очнулся он на боку лёжа на холодном бетоне, почувствовал чьё-то дыхание, голос раздавался прямо у лица.
Слышал слова, но никак не мог сложить из тех осмысленные фразы.
Он открыл глаза.
На город спустилась ночь.
Его била дрожь.
Женщина присела перед ним, и он почувствовал её руки на своих плечах. Она трясла его и что-то говорила.
— Сэр, вы в порядке? Слышите меня? Сэр? Можете посмотреть на меня и сказать, что с вами?
— Он пьян, — донёсся мужской голос.
— Нет, Гарольд. Ему плохо.
Итан попытался сфокусировать взгляд на её лице, но перед глазами было темно и мутно, и он видел только фонарные столбы, миниатюрными солнцами нависающие над дорогой, да редкие полосы света от проносящихся автомобилей.
— У меня болит голова, — произнёс он голосом слишком слабым, болезненным и испуганным, чтобы принадлежать ему. — Мне нужна помощь.
Она взяла его за руку и сказала не волноваться, не бояться, сказала, что помощь уже в пути.
И пускай сжимающая его ладонь рука не принадлежала молодой девушке — тонкая упругая кожа напоминала старую бумагу — от знакомых ноток в голосе у него разбилось сердце.