Блейк Крауч «Сосны». Глава 2

Блейк Крауч
Сосны

Агент секретной службы Итан Бёрк прибывает в городок Уэйуорд Пайнс в Айдахо с чёткой задачей: найти двух федеральных агентов, пропавших в этом пасторальном городишке месяц назад. Однако, спустя считанные минуты после прибытия Итан попадает в аварию и оказывается в больнице — без документов, телефона и всех своих вещей. Медперсонал ведёт себя вполне дружелюбно, но что-то всё же не так. С каждым днём в расследовании появляется всё больше вопросов, на которые нет ответа. Почему Итан не может дозвониться жене и сыну во внешний мир? Почему никто не верит в то, кто он такой? И почему город окружают решётки под напряжением? Нужны ли они, чтобы никто не покинул город? Или же не дают кому-то войти? С каждым новым ответом Итан всё сильнее отдаляется от вроде бы знакомого мира и от того, кем он был раньше, чтобы в итоге осознать ужасную истину: вероятно, ему не удастся покинуть Уэйуорд Пайнс живым.

Перевод выполнен: Alex_ReD, Hermana, Heke

Все права на оригинальный текст и издание принадлежат Блейку Краучу и издательству Thomas & Mercer. Текст выложен исключительно в ознакомительных целях, до выхода официального русского издания.

Глава 2

Женщина стояла над ним и улыбалась. По крайней мере, ему казалось, что он видит рот, полный отличных зубов, двоящееся зрение не давало понять наверняка. Она наклонилась ближе, две головы соединились в одну, и он сумел разглядеть черты её лица и понять, как она красива. Одета она была в белоснежную униформу длиной до колен, с короткими рукавами и пуговицами до самого низа.
Она всё продолжала звать его по имени.
— Мистер Бёрк? Мистер Бёрк, вы меня слышите? Мистер Бёрк?
Головная боль ушла.
Он сделал медленный и осторожный вдох, но тут по рёбрам вновь резануло болью.
При этом он, похоже, поморщился, поскольку медсестра незамедлительно спросила: «До сих пор испытываете дискомфорт в левом боку?»
— Дискомфорт, — простонал он сквозь смех. — Да, испытываю. Можно и так сказать.
— Могу дать вам болеутоляющее посильнее, если хотите.
— Думаю, переживу.
— Ну хорошо, только не стройте из себя мученика, мистер Бёрк. Если вам недостаточно уютно и надо что-нибудь, только скажите. Я в вашем распоряжении. И, кстати, меня зовут Пэм.
— Спасибо, Пэм. Кажется, я видел вас, когда был тут в прошлый раз. Эту классическую униформу так просто не забудешь. Я думал, такие уже и не шьют давно.
Медсестра рассмеялась.
— Рада слышать, что ваши воспоминания возвращаются. Замечательно. Доктор Митер скоро зайдёт вас проведать. Не возражаете, я давление измерю?
— Конечно.
— Вот и славно.
Она достала тонометр из корзины под кроватью и обмотала манжету вокруг его левого бицепса.
— Вы нас до смерти перепугали, мистер Бёрк, — она начала накачивать манжету. — Взять и уйти в таком состоянии.
Она затихла, наблюдая за движением стрелки.
— Ну как я сдал? — спросил он.
— На пять с плюсом. Верхнее — 122, нижнее — 75. — Она расстегнула липучки манжеты. — Когда вас привезли, вы бредили. И не помнили, кто вы такой.
Он сел на кровати, пелена тумана в голове начинала рассеиваться. Он находился в палате частной больницы — место выглядело знакомо. Жалюзи на окне у кровати были опущены, но судя по застенчиво пробивающимся в помещение лучам света, на дворе было раннее утро либо ранний вечер.
— Где вы нашли меня? — спросил он.
— Во дворе Мака Скози. Вы отключились. Помните, зачем туда пошли? Мак сказал, что вы были взволнованы и словно бы не в себе.
— Вчера вечером я очнулся у реки. Я не знал ни кто я, ни где.
— Вы сбежали из больницы. Не помните?
— Нет. Я пошёл к Скози, потому что в телефонном справочнике он был единственным Маком.
— Не совсем понимаю.
— Это было единственное имя, которое о чём-то мне говорило.
— Почему это?
— Просто Мак было последним виденным мною словом перед тем, как в нас влетел тягач.
— Ах вот оно что... Вы столкнулись с грузовиком «Мак».
— Точно.
— Мозг чудная штуковина, — медсестра вдоль кровати прошла к окну. — Иногда он работает непостижимым образом. Создаёт самые странные связи.
— Как давно меня сюда привезли?
Она подняла жалюзи.
— Полтора дня назад.
В комнату просочился свет.
Он практически угадал — за окном стояло позднее утро, солнце как раз выкатывалось из-за восточных утёсов.
— У вас было тяжёлое сотрясение мозга, — продолжила она. — Вы могли там умереть.
— Я и чувствовал себя, будто умираю.
Льющийся на город утренний свет был прекрасен.
— Как дела с памятью? — спросила Пэм.
— Занятное дело. Все воспоминания вернулись, как только я вспомнил аварию. Как будто кто-то щёлкнул выключателем. А что с агентом Столлингсом?
— С кем?
— Он во время столкновения ехал со мной. Впереди, на пассажирском сиденье.
— А...
— Он не выжил, да?
Медсестра Пэм вернулась к кровати и положила руку ему на запястье.
— Боюсь, что нет.
Он так и думал. Такой травмы ему не доводилось видеть с самой войны. Тем не менее, утвердительный ответ произвёл отрезвляющее впечатление.
— Вы были близкими друзьями? — спросила медсестра.
— Нет. В тот день впервые встретились.
— Неприятно, должно быть. Мне очень жаль.
— И как мои дела?
— Прошу прощения?
— Мои раны?
— Доктор Митер объяснит всё подробнее, но у вас было сотрясение мозга, от которого вы уже оправились. Пара поломанных рёбер. Множественные ссадины и синяки. Учитывая произошедшее, всё могло быть и куда, куда хуже.
Она уже было собралась уйти, но, приоткрыв дверь, остановилась и мельком глянула на него через плечо.
— Итак, — уточнила она. — Вы уверены, что воспоминания вернулись?
— Совершенно.
— Как вас зовут?
— Итан, — ответил он.
— Замечательно.
— Можно попросить об услуге? — спросил Итан.
В ответ лучезарная улыбка.
— Говорите.
— Есть люди, которым я должен позвонить. Моя жена. Командир. С ними кто-нибудь связывался?
— Уверена, люди из управления шерифа связались с кем надо сразу после аварии. Описали, что случилось, ваше состояние.
— У меня с собой в пиджаке был iPhone. Не знаете, где он сейчас?
— Нет, но ради вас я могу прикинуться Нэнси Дрю и всё разузнать.
— Буду весьма признателен.
— Маленькая красная кнопка сбоку, на поручне? Видите?
Итан покосился вниз.
— Я тут, стоит только нажать.
Медсестра Пэм сверкнула ещё одной ослепительной улыбкой и ушла.

* * *

В комнате не было ни телевизора, ни телефона. Лучшим и единственным развлечением оставались настенные часы над дверью, и он пролежал несколько часов, наблюдая как секундная стрелка бесконечно бегает по кругу, часовая же тем временем доползла да полудня, а потом и до второй половины дня.
Точно сказать он не мог, но по всей видимости его палата была на третьем или четвёртом этаже. Медсестра Пэм оставила жалюзи открытыми, и, вконец устав от наблюдения за часами, он осторожно перевернулся на здоровый бок и стал изучать происходящее в Уэйуорд Пайнс.
Из своего положения он мог видеть убегающую вдаль Мейн-Стрит и несколько улиц по её сторонам.
Ещё до приезда он знал, что это крохотный сонный городишко, но почти полное отсутствие какой-либо деятельности тем не менее поражало. Миновал час, и по тротуару мимо больницы прошло всего около дюжины горожан, а по самой оживлённой городской магистрали так и не проехало ни единой машины. Единственным, что более-менее успешно привлекало внимание, была группа строителей, возводящих дом в паре кварталов поодаль.
Он подумал об оставшихся в Сиэтле жене и сыне, надеялся, что они уже едут проведать его. Скорей всего, они сели на первый же подвернувшийся рейс. Им придётся лететь до Бойсе или Миссулы. Арендовать машину и долго ехать до Уэйуорд Пайнс.
Когда он снова перевёл взгляд на часы, времени было без четверти четыре.
Он пролежал в койке целый день, а доктор Митер или как его там, так и не потрудился заглянуть. Итан провёл в больницах достаточно много времени и из собственного опыта знал, что доктора с медсёстрами никогда не оставляют вас одного больше, чем на десять секунд — кто-то постоянно приносит новые лекарства, переворачивает тебя и чем-то тыкает.
Здесь же про него словно забыли.
Медсестра по имени Пэм так и не принесла ему ни телефона, ни других вещей. Чем она вообще может быть настолько занята в больнице посреди какой-то глуши?
Он потянулся к контрольной панели на поручне и нажал на кнопку вызова медсестры.
Спустя пятнадцать минут дверь распахнулась, и в палату проскользнула Пэм.
— О Господи, мне так жаль. Я только десять секунд назад увидела ваш звонок. Похоже, с внутренней связью какие-то неполадки. — Она подошла к кровати и облокотилась на поручень. — Чем я могу помочь, Итан?
— Где доктор Митер?
Она скривилась.
— У него после полудня срочная операция нарисовалась. Одна из этих пятичасовых кошмаров, — рассмеялась она. — Но я рассказала ему о вашем состоянии утром и о фантастических успехах в восстановлении памяти. Он считает, что вы поправляетесь на ура.
Она показала Итану два больших пальца.
— Когда я с ним увижусь?
— Думаю, он начнёт обходы после ужина, а тот примерно через полчаса.
Итан старался скрыть возрастающее раздражение.
— Как там успехи с поиском телефона и остальных вещей, которые были со мной при аварии? Там были мой бумажник и чёрный портфель.
Медсестра отдала ему честь и помаршировала на месте пару секунд.
— Я работаю над этим, капитан.
— Просто принесите мне обычный телефон. Мне надо кое-куда позвонить.
— Так точно, маршал.
— Маршал?
— Вы же федеральный маршал?
— Нет, я специальный агент из секретной службы США.
— Правда?
— Правда.
— Я думала, вы, ребята, президента защищаете.
— Мы не только этим занимаемся.
— И что же вас привело в наш крохотный райский уголок?
Итан одарил её тонкой холодной улыбкой.
— Я не могу это обсуждать.
Вообще-то он вполне мог, просто был не в настроении.
— Ну, вы меня прям всю заинтриговали.
— Телефон, Пэм.
— Прошу прощения?
— Мне очень нужен телефон.
— Уже иду.

* * *

Наконец подоспел ужин — блестящий металлический поднос с порциями зелёной и коричневой клейкой массы — а телефон ему так и не принесли. Итан решил, что пора уходить.
Конечно, он уже сбегал, но тогда он был не в себе из-за серьёзного сотрясения мозга.
Сейчас же он мыслил абсолютно трезво.
Головная боль утихла, дышать стало легче и не так болезненно, и если бы у доктора оставались какие-то опасения по поводу его состояния, то этот засранец уж наверняка отыскал бы время, чтобы хоть раз заскочить к нему за последние десять часов.
Итан подождал, пока медсестра ушла, на прощанье заверив его, что «больничная еда гораздо лучше, чем выглядит!»
Едва захлопнулась дверь, он выдернул из запястья иглу капельницы и перебрался через поручни койки. Босые пятки коснулись холодного линолеума. Он чувствовал, что пока не совсем ровно держится на ногах, но в сравнении с его самочувствием сорок восемь часов назад это были сущие цветочки.
Итан добрёл до шкафа и открыл дверцу.
Рубаха, пиджак и штаны свисали с вешалки, обувь стояла рядом на полу.
Ни носков.
Ни трусов.
Как-нибудь обойдёмся.
Острая боль пронзила левый бок, когда он согнулся, чтобы натянуть брюки, но тут же прошла, стоило только выпрямиться.
На мгновение взгляд скользнул по голым ногам, и сетка шрамов, как и всегда, вернула воспоминания на восемь лет назад, в ту комнату с коричневыми стенами, устойчивый запах смерти в которой будет преследовать его всегда.
Он обшарил карманы — швейцарский ножик по-прежнему лежал в пиджаке. Хорошо. Он служил напоминанием о временах, когда Итану было немного за двадцать, и службе вертолётным механиком — скорее талисман, нежели функциональный инструмент — но всё же было приятно знать, что он всё ещё там.
Он подошёл к зеркалу в ванной и начал неловко завязывать галстук. Ровно вышло только с пятой попытки. Пальцы своевольничали и не слушались, как будто не касались галстука уже долгие годы.
Когда наконец виндзорский узел затянулся более-менее ровно, Итан на шаг отступил от зеркала и критично оценил свой вид.
Опухшее от синяков лицо выглядело уже не таким опухшим, но пиджак по-прежнему покрывали пятна грязи и травы, а левый карман был слегка надорван. Белая оксфордка под пиджаком была не в лучшем состоянии — у воротника виднелись потёки крови.
За последние пару дней он заметно исхудал в талии и вынужден был застегнуть ремень в последнее отверстие. И даже так штаны по-прежнему оставались великоваты.
Включив воду, он смочил ладони и провёл пальцами по волосам.
Сделал пробор. Привёл волосы в относительный порядок.
Пару раз прополоскал рот тёплой водой, но на зубах всё равно чувствовался налёт.
Понюхал подмышки — воняют.
А еще бы не мешало побриться. Давненько он не видел себя таким обросшим.
Он влез в ботинки, зашнуровал их и направился к двери.
Его первым позывом было сбежать незаметно, и это озадачило его. Ведь он был федеральным агентом, наделённым всеми полномочиями правительства Соединённых Штатов. А это значило, что люди должны его слушаться. Даже медсёстры и доктора. Они не хотят, чтобы он уходил? Чушь собачья. И всё же какая-то его часть отказывалась поднимать шум. Да, он понимал, что это глупо, но он просто не хотел, чтобы сестра Пэм его поймала.
Он повернул ручку и приоткрыл дверь на дюйм.
В доступной взгляду части коридора никого не было.
Он прислушался.
Ни болтовни медсестёр.
Ни шагов.
Только звенящая тишина.
Он выглянул за дверь.
Беглый взгляд по сторонам подтвердил все подозрения. Ни здесь, ни на сестринском посту в полусотне футов по коридору сейчас никого не было.
Он шагнул из своей палаты на линолеум шахматной расцветки и тихонько прикрыл за собой дверь.
Единственный слышимый звук исходил от ламп дневного света на потолке — монотонное глухое жужжание.
Внезапно он осознал, что нужно было сделать в первую очередь, и превозмогая боль в рёбрах наклонился расшнуровать ботинки.
Босой, он двинулся дальше по коридору.
Все двери в этом крыле были заперты, и судя по тому, что в щели под ними не просачивался свет, других больных здесь не было. Только он.
Опустелый сестринский пост находился на пересечении четырёх коридоров, три из которых вели к дополнительным отделениям для палат пациентов.
Короткий же коридор позади поста вёл к широким двойным дверям, над которыми красовалась табличка с надписью «ОПЕРАЦИОННАЯ».
Итан остановился у лифта прямо напротив поста и нажал на кнопку со стрелкой вниз.
Услышал, как начали вращаться шкивы за дверями лифта.
— Ну давай же.
Прошла вечность.
Он понял, что стоило попросту воспользоваться лестницей.
Он продолжал поглядывать через плечо, готовясь услышать приближающиеся шаги, но всё заглушал шум поднимающейся кабины.
Вскоре двери с жутким, вынудившим его стиснуть зубы скрежетом наконец раздвинулись, и он шагнул в сторону на случай, если внутри кто-то окажется.
Из лифта никто не вышел.
Он поскорей нырнул в двери и ткнул пальцем в единичку.
Уставившись на указатели этажа над дверью, он наблюдал, как кабинка начала свой медленный спуск с четвёртого этажа. Прошла целая минута, — которой ему с лихвой хватило, чтобы снова обуться — прежде чем на указателе высветилась единичка и двери начали расходиться.
Он бочком вылез наружу и очутился на очередном перекрёстке.
Неподалёку слышались приглушённые голоса.
Приближающийся скрип колёс медицинской каталки.
Он дёрнулся в противоположную сторону, промчался через три длинных коридора и уже решил, что заблудился, когда наконец увидел знак «ВЫХОД».
Сломя голову он сбежал по ступенькам на полпролёта вниз, толкнул дверь и вывалился наружу.
Был ранний вечер, ясное небо начинало темнеть, и под лучами заходящего солнца горы окрасились в оранжево-розовые тона. Он стоял на короткой дорожке, ведущей от госпиталя — четырёхэтажного здания из красного кирпича, напоминавшего скорее школу или психбольницу.
Он глубоко — насколько мог, не причиняя себе боли — втянул в себя кислород, и после провонявшей лекарствами палаты, прохладный, пахнущий соснами воздух казался просто чудом.
Он вышел на тротуар и по Мейн-Стрит отправился к центру города.
Народу на улицах по сравнению с утром прибавилось.
Прошёл мимо уютного ресторана, устроенного в небольшом домике с открытой террасой. Люди ужинали на свежем воздухе, в тени осин, украшенных белыми фонариками.
От запаха еды в желудке заурчало.
Добравшись до пересечения Мейн с Пятой, он перешёл на другую сторону и вернулся к телефонной будке, в которой два дня назад потерял сознание.
Заглянув в будку, он пролистал справочник и отыскал адрес управления шерифа Уэйуорд Пайнс.

* * *

Температура понизилась, а небо начало смеркаться. Шагая к восточной окраине города, Итан впервые за последние несколько дней почувствовал себя заметно лучше.
Рядом готовили пикник с барбекю.
Ветер приносил запах угля.
Приятный, кисловатый аромат разлитого по пластиковым стаканам пива.
Эхом разносящийся над долиной детский смех.
Похожее на пение цикады щёлканье поливальной установки.
Куда ни глянь, идеальный пейзаж.
Похоже на Платоновский совершенный город. Здесь навряд ли проживало больше четырёх или пяти сотен людей, и его вдруг заинтересовало, что их всех сюда привело. Многие ли из них попали в Пайнс случайно, влюбились в город и остались насовсем? А сколько родилось здесь и никогда никуда не уезжало?
Пускай он и был воспитан в большом городе, он мог понять желание остаться тут. Зачем уезжать из места настолько цельного и абсолютно лишённого недостатков? Настоящая американская мечта, окружённая самыми потрясающими природными видами, какие ему доводилось повидать. Вечером перед отъездом из Сиэтла ему показывали фотографии Уэйуорд Пайнс, но ни одна из них и близко не передавала очарования сей крохотной долины.
Но теперь приехал он.
Благодаря ему — или, скорее, по его вине — это место перестало быть совершенным.
По опыту он знал, что у любого места, где есть люди, есть тёмная сторона.
Закон Вселенной.
Идеал лежал на поверхности. Служил своего рода кожей. Копни чуть глубже, и неизбежно наткнёшься на тени.
Взрежь до кости — чернота, хоть коли глаз.
По мере своей неспешной ходьбы он не мог отвести взгляда от гор. Восточная гряда вышиной в три, а то и четыре тысячи футов. Вершина сплошь изо льда и камня.
Последние лучи солнца били в утёсы за его спиной, и он обернулся и ненадолго замер, любуясь исчезающим сиянием.
Когда солнце скрылось, камень тут же стал голубовато-стального оттенка.
Изменилась и его природа.
Он был по-прежнему красив.
Но казался более отстранённым.
Безразличным.

* * *

Вывеска над двойными стеклянными дверьми гласила:

УПРАВЛЕНИЕ ШЕРИФА УЭЙУОРД ПАЙНС

Идя ко входу по обсаженной молодыми елями дорожке, он ощутил укол досады.
Сквозь стёкла виднелся пустой тёмный вестибюль.
Он ухватился за ручку и резко потянул.
Закрыто.
Время, конечно, уже позднее, но вашу-то мать.
Итан отшагнул назад и пробежался взглядом по всей длине одноэтажного строения. В дальнем конце здания сквозь жалюзи вроде бы просачивался свет.
Он снова шагнул вперёд и постучал в стеклянную дверь.
Тишина.
Он застучал со всей силы, да так что двери ходуном заходили в рамах.
Прошло пять минут, а никто всё ещё не вышел.

* * *

Когда он доплёлся до Мейн-стрит, на небе засветились две звезды и какая-то планета, а приятная пятнадцать минут назад прохладца холодными зубами прогрызалась сквозь его тонкую рубаху; ноги без носков начали понемногу неметь.
Что ещё хуже, настоящий голод заявлял о себе ноющей болью в пустом желудке и головокружением.
Он прошёл несколько кварталов до местного отеля и поднялся по каменным ступеням.
Сквозь дверное стекло увидел горящий внутри свет и молодую женщину-портье.
Итан вошёл в приветливую теплоту вестибюля.
Большой рояль располагался в углу напротив массивного камина, в котором потрескивало пламя.
Он остановился и поднёс руки к огню. Запах вскипающей сосновой смолы напомнил ему об ароматических свечах. Вот бы растянуться прямо на диване и проспать несколько дней.
Через пару минут он кое-как оторвался от огня и подошёл к портье.
Женщина ему улыбнулась.
На вид он дал ей около двадцати пяти. Симпатичная, хотя и слегка полноватая, тёмные волосы заплетены в короткий конский хвост. Под чёрный жилет она одела белую рубашку, а нагрудный жетон давал знать, что её зовут Лиза.
Итан прислонился к столу и для равновесия положил руки на его поверхность.
— Добрый вечер, — поприветствовала его Лиза. — Добро пожаловать в отель Уэйуорд Пайнс. Чем могу вам помочь?
Приветствие звучало неестественно. Не сами слова, а интонация. Как будто она не привыкла встречать клиентов.
— У вас сегодня свободные номера есть?
— Несомненно.
Лиза набрала что-то на клавиатуре.
— На одну ночь? — уточнила она.
— Да. Ну, пока что.
Итан покосился на монитор — что за допотопная развалина. Родом будто из конца восьмидесятых. Он и припомнить не мог, когда последний раз такого динозавра видел.
— На втором этаже есть свободная комната для некурящих людей без животных. С громадной кроватью.
— Было бы чудно.
Она закончила печатать.
— И вы заплатите кредиткой?
Итан улыбнулся.
— А вот это самое интересное.
— Да ну? С чего вдруг?
— Я тут несколько дней назад в автокатастрофу попал. В мою машину влетел тягач. В квартале отсюда. Не видели?
— Нет, не видела.
— Ну, так вот, меня только что выпустили из больницы, и дело такое... Я не смог найти бумажник. Вообще никаких своих вещей.
— Ох, прискорбно слышать.
Он заметил, как улыбка Лизы лишилась начального энтузиазма.
— Ну и как же вы тогда заплатите, мистер...
— Бёрк. Итан Бёрк. Я как раз это и пытаюсь вам сказать. Я не смогу заплатить за номер до завтра, пока мне не вернут бумажник. Мне сказали, что все мои вещи у шерифа. Не уверен, почему, но.. — Он пожал плечами. — Так вот уж.
— Хм-м. Видите ли, мне не разрешено заселять постояльцев без аванса или номера кредитки. Правило отеля. На случай — я, конечно, не имею в виду, что такое непременно случится — но это на случай, если номеру будет причинён ущерб или потребуются ещё какие-то издержки...
— Я всё понимаю. Я знаю, зачем нужен задаток. Но я уже сказал, что завтра утром смогу всё оплатить.
— Прав у вас тоже нет?
— Тоже в бумажнике.
Лиза закусила нижнюю губу, и он понял, что она, милая девушка, готовится взять на себя роль злодейки.
— Сэр... Мистер Бёрк. Боюсь, что без кредитной карты, наличных или удостоверения личности я не могу сдать вам номер на ночь. Я бы с радостью. Правда. Но таковы правила отеля и...
Она прервалась, когда Итан склонился над столом.
— Лиза, а знаете, почему я в чёрном костюме?
— Нет.
— Я спецагент из Секретной службы США.
— Из этих, кто президента охраняет?
— Это только одна из наших задач. Наша первичная цель — сохранять целостность национальной финансовой инфраструктуры.
— И вы в Уэйуорд Пайнс вроде как на расследовании?
— Да. Я как раз приехал в город, когда случилась авария.
— И что за расследование?
— Не могу вдаваться в детали.
— Вы же меня не дурачите?
— Это было бы федеральным преступлением.
— Вы правда специальный агент?
— Да. И я устал, и прошу позволить мне отдохнуть. Мне нужна комната на ночь. Я обещаю, что всё будет путём.
— И завтра вы заплатите? Первым же делом?
— Первым делом.

* * *

С ключом в руке он вскарабкался по лестнице на второй этаж и очутился в длинном безмолвном коридоре. Декоративные светильники, развешанные по стенам с интервалами в двадцать футов, лили на персидские ковры свой тусклый жёлтый свет.
Его номер, 226, располагался в дальнем конце.
Он открыл дверь, зашёл внутрь и включил свет.
В обстановке комнаты прослеживались народные мотивы.
Две скверно выполненных классических сцены из жизни Дикого Запада.
Ковбой на брыкающемся мустанге.
Группа наёмных фермерских работников вокруг костра.
Воздух в комнате был застоявшийся, и в ней не было телевизора.
Только старомодный чёрный дисковый телефон сиротливо приютился на прикроватной тумбочке.
Кровать выглядела мягкой и размера была просто гигантского. Итан расслабленно присел на матрас и расшнуровал ботинки. Из-за отсутствия носков на задней части стопы уже образовалось несколько волдырей. Он снял пиджак, развязал галстук и расстегнул три верхние пуговицы на рубашке.
В ящичке прикроватной тумбочки нашёлся телефонный справочник, он достал его, положил на кровать, и поднял старинный телефон.
Гудки.
Слава Богу.
Странно, но домашний номер вспомнился не сразу. Он где-то с минуту пытался вызвать из памяти его изображение, вспомнить, как номер появляется на экране его мобильного. В прошлый раз он вспомнился просто, но... Два, ноль, шесть. Он был уверен, что в начале стоят эти три цифры — телефонный код Сиэтла — и пять раз уже набирал их на диске телефона, но каждый раз застревал после шестёрки.
Он позвонил 411.
Два гудка, и ему ответила телефонистка:
— Город и абонент?
— Сиэтл, Вашингтон. Итан Бёрк. Б-Ё-Р-К.
— Минутку, пожалуйста.
Он услышал, как женщина набирает что-то на клавиатуре. Затем всё ненадолго затихло. Затем:
— Б-Ё-Р-К?
— Точно.
— Сэр, у нас не числится такого абонента.
— Вы уверены?
— Да.
Странно, конечно, но учитывая характер его работы, вовсе не удивительно, что номера нет в списках. Честно говоря, он был в этом почти уверен. Почти.
— Хорошо, спасибо.
Он отставил телефон и отыскал в справочнике номер управления шерифа.
Пять гудков, и его переключили на голосовую почту.
Короткий сигнал, и Итан заговорил:
— Это специальный агент Итан Бёрк из сиэтлского отделения Секретной службы Соединённых Штатов. Как вам известно, я пару дней назад попал в автомобильную аварию на Мейн-стрит. Мне надо как можно скорее с вами поговорить. В больнице меня проинформировали, что все мои личные вещи, включая бумажник, телефон, портфель и пистолет, сейчас находятся у вас. Завтра с утра я первым же делом приду их забрать. Если вы получите это сообщение до моего прихода, просьба перезвонить мне в отель Уэйуорд Пайнс, комната двести двадцать шесть.

* * *

Когда Итан вышел из отеля, ночь уже вступила в свои права. Он был жутко голоден, а ноги грозили совершенно его доконать.
Кафе близ отеля оказалось закрыто, и он просто побрёл под звёздным небом в северном направлении, мимо букинистического магазина, нескольких сувенирных лавок и адвокатской конторы.
Время было не слишком позднее, но все магазинчики уже закрылись на ночь и тротуары Мейн-стрит опустели. Он уже почти смирился с тем, что придётся ещё и спать голодным, когда увидел в следующем квартале пятно падающего на асфальт света. Исходящий из вентиляции аромат свежеприготовленной еды коснулся ноздрей, и шаги его непроизвольно ускорились.
Добравшись до входа, он сквозь витрину уставился на тускло освещённое помещение бара Biergarten.
Сердце ёкнуло — ещё открыто.
Он зашёл внутрь.
Три столика были заняты, но больше посетителей не было.
Он выбрал стул на углу барной стойки.
Сквозь пару створчатых дверей слышалось шкворчание мяса на открытом гриле.
Сидя вот так в баре, положив руки на немало повидавшую стойку, он впервые за последние дни ощутил умиротворение. Воспоминания о Столлингсе и катастрофе крылись неподалёку, готовые выпрыгнуть наружу, но он не позволял им завладеть своими мыслями. Просто ровно дышал и старался как можно крепче держаться за настоящий момент.
Пять минут спустя высокая женщина с густой копной каштановых волос, подхваченных китайскими палочками для еды, толкнула створку двери и прошла через откидную секцию за барную стойку.
Она подошла к Итану, сияя улыбкой, и изящно швырнула на стойку перед ним поднос для графина.
— Что пить будем?
На ней была чёрная футболка с отпечатанным на груди названием бара.
— С удовольствием глотнул бы пивка.
Бармен взяла пивную кружку и подошла к кранам для розлива напитков.
— Светлое? Тёмное?
— У вас есть Гиннесс?
— Найдётся кое-что похожее.
Едва она успела открыть кран, как он вспомнил, что денег у него нет.
Кремовая пена сползала по стенкам кружки, когда женщина поставила ту перед ним.
— Будете только пить или вам меню принести?
— Я бы заказал еды, — ответил он, — но вы меня убьёте.
— Пока не собираюсь. Я ведь вас совсем не знаю. — улыбнулась женщина.
— У меня нет денег.
Её улыбка увяла.
— Ну ладно, может, вы и угадали.
— Я могу объяснить. Вы видели автокатастрофу на Мейн несколько дней назад?
— Нет.
— Может, слышали о ней?
— Нет.
— Ну, в общем, она была в паре кварталов к югу отсюда, и я был за рулём одной из машин. Я сейчас как раз только из больницы.
— Так вот откуда эти замечательные синяки?
— Точно.
— Но я что-то не пойму, как это связано с тем, что вы не собираетесь платить?
— Я федеральный агент.
— Вопрос всё ещё в силе.
— Мои бумажник и телефон сейчас у шерифа. Да и остальное тоже. Тот ещё геморрой.
— Так вы, значит, из ФБР?
— Из секретной службы.
Женщина улыбнулась и перегнулась к нему через стойку. Освещение было довольно тусклым, но вблизи она была чертовски красива — совсем немного моложе Итана, со скулами манекенщицы, небольшим туловищем и длиннющими ногами. В двадцать наверняка сражала мужиков наповал, но и в свои тридцать четыре-тридцать пять выглядела весьма недурно.
— Откуда мне знать, что вы не мошенник, и это не часть плана: прийти сюда в этом чёрном пиджаке с сумасшедшей...
— Я не вру.
Она прижала палец к губам.
— Вот не могу решить, то ли вы и правда тот, за кого себя выдаёте, то ли просто потрясающий враль. Но история у вас хорошая, а я такие люблю. Как бы там ни было, так и быть, я накормлю вас в кредит.
— Это не враньё. Как вас зовут?
— Беверли.
— Меня Итан.
Она пожала ему руку.
— Приятно познакомиться, Итан.
— Беверли, как только я завтра утром верну кошелёк и вещи, я вернусь и...
— Дайте-ка угадаю: отвалите мне нехилые чаевые.
Итан покачал головой.
— Ну вот, теперь вы дразнитесь.
— Простите.
— Если не верите, я могу...
— Мы только познакомились, — перебила она. — Когда вы закончите ужинать, я уже буду точно знать, встретимся ли мы ещё.
— Не спешите с выводами, а? — улыбнулся он, чувствуя, что склоняет её на свою сторону.
Она дала ему меню, и он заказал жареной картошки и чизбургер «с кровью» — недожаренный ровно настолько, насколько дозволялось министерством здравоохранения.
Когда Беверли отправилась на кухню за заказом, он отхлебнул пива.
Хм-м. Что-то было не так. Пиво, похоже, выдохлось, и если не считать лёгкой горечи в самом конце, было совершенно безвкусным.
Когда Беверли вернулась, он поставил кружку на стойку.
— Меня кормят бесплатно, так что грех жаловаться, — заявил он, — но с пивом явно что-то не то.
— Правда? — она указала на кружку, — Не возражаете?
— Давайте.
Она отпила глоток и слизнула пену с верхней губы.
— А по-моему, пиво как пиво.
— Да?
— Ага.
— Нет же, оно выдохшееся и, не знаю... какое-то безвкусное, что ли.
— Странно. Я ничего не заметила. Хотите другое попробовать?
— Нет, думаю, пить мне сегодня всё же не стоит. Можно мне воды?
Она дала ему чистую кружку и налила воды со льдом.

* * *

Он двумя руками взял ещё дымящийся чизбургер с тарелки.
Беверли вытирала противоположный конец стойки, когда он подозвал её, по-прежнему держа бургер на весу.
— В чём дело? — спросила она.
— Ни в чём. Пока. Подойдите.
Она подошла и встала напротив.
— По моему опыту, — начал он, — в восьмидесяти процентах случаев, когда я заказываю гамбургер «с кровью» — вот как сейчас — мне приносят его хорошо прожаренным. Понятия не имею, почему большинство людей не могут нормально пожарить мясо, но что есть то есть. И знаете, что я делаю, когда такое происходит?
— Вы его возвращаете? — удивлённой она не выглядела.
— В точку.
— А вам тяжело угодить, вы об этом знаете?
— Мне говорили, — и он принялся за еду.
Добрые десять секунд он энергично работал челюстью.
— Ну? — спросила Беверли.
Итан отложил бургер на тарелку, сглотнул и вытер руки о льняную салфетку.
Затем указал на гамбургер.
— Это просто шедевр кулинарии.
Беверли со смехом закатила глаза.

* * *

К тому времени, как Итан доел всё до последней крошки, остальные посетители уже разошлись.
Бармен забрала посуду и вернулась налить ему ещё воды.
— Вы как сегодня, Итан? Найдёте, где заночевать?
— Да, я уболтал портье в отеле разрешить мне остаться на ночь.
— Ей вы тоже голову заморочили? — ухмыльнулась Беверли.
— По полной программе.
— Ну ладно, раз уж еда всё равно за мой счёт, может, будете десерт? Шоколадные десерты у нас просто внеземное объеденье.
— Спасибо, но, думаю, мне пора.
— А зачем конкретно вы приехали? В плане работы, имею в виду. Нет, я конечно пойму, если вы не можете рассказывать.
— Я разыскиваю пропавшего человека.
— И кто пропал?
— Двое агентов секретной службы.
— Тут пропали? В Уэйуорд Пайнс?
— Около месяца назад агенты Билл Эванс и Кейт Хьюсон приехали сюда для засекреченного расследования. Сегодня уже десятый день, как от них нет никаких вестей. Полная потеря связи. Ни электронных писем. Ни звонков. Даже GPS в их машине вырубился.
— И вас прислали на поиски?
— Мы с Кейт работали вместе. Напарниками были, когда она жила в Сиэтле.
— И всё?
— Что всё?
— Просто напарниками?
Он почувствовал, как по телу пробежала покалывающая волна — грусть, боль утраты, ярость.
Но он сумел их скрыть.
— Да, просто напарниками. И друзьями тоже. Короче, я должен их отыскать. Узнать, что произошло. Вернуть домой.
— Думаете, случилось что-то плохое?
Он не ответил, просто поглядел на неё, но во взгляде легко читался ответ.
— Надеюсь, вы найдёте что ищете, Итан, — Беверли вытащила из кармана фартука и положила на стойку счёт.
— Значит, вот сколько я должен?
Итан поглядел на бумажку. Это был не счёт. Беверли просто написала поперёк столбцов адрес.

1-я авеню, д.604

— Это ещё что? — удивился Итан.
— Я там живу. Если что-то понадобится или возникнут проблемы, да что угодно...
— Что это? Вы за меня переживаете?
— Нет, но без денег, телефона и документов вы в уязвимом положении.
— Теперь, значит, вы мне верите?
Беверли протянула руку над стойкой и на мгновение сжала его ладонь.
— Я всегда вам верила.

* * *

Выйдя на улицу, он снял ботинки и побрёл по тротуару босиком. Бетон холодил ноги, но по крайней мере он мог безболезненно идти.
Он решил не возвращаться пока в отель и пошёл по одной из пересекающих Мейн-стрит улиц, прогуляться по округе.
Думая о Кейт.
Викторианские домики рядами выстроились по обеим сторонам квартала, подсвеченные горящими на каждом крыльце фонарями.
Тишина была ошеломляющей.
Таких ночей в Сиэтле попросту не бывает.
Завывание сирены скорой помощи, автомобильная сигнализация или шелест дождя по асфальту — там всегда слышны какие-то звуки.
Здесь же абсолютно мёртвая тишина нарушалась лишь шлёпаньем его босых ног по тротуару.
Хотя.
Нет, был и другой звук — стрекотание сверчка в кустарнике поблизости.
Звук вернул его назад в Теннесси, в те октябрьские вечера, когда он сидел на крыльце с курящим трубку отцом, и разглядывал поля соевых бобов, где стрёкот хора сверчков медленно затухал до последнего одинокого сверчка.
Разве не писал об этом поэт Карл Сэндберг? Итан не мог наизусть процитировать стихотворение, знал только, что там есть что-то про голос последнего светлячка в заморозках.
Тонкий осколок пения.
Вот она, он обожал эту фразу.
Тонкий осколок пения.
Он остановился у куста, уже готовый к тому, что стрёкот прервётся, но тот продолжался в том же самом ритме, ровный и спокойный, как будто механический. Он где-то читал, что сверчки издают этот звук при трении крыльями.
Итан уставился на куст.
Какой-то из видов можжевельника.
Аромат сильный и приятный.
Близстоящий фонарь отбрасывал на ветки достаточно много света, так что мужчина наклонился ближе в попытке разглядеть насекомое-музыканта.
Стрёкот всё не утихал.
— Где же ты, малыш?
Он наклонил голову.
Теперь он разглядывал что-то торчащее между ветвей. Но это не был сверчок, это был какой-то ящичек размером примерно с iPhone.
Он протянул руку и коснулся поверхности ящичка.
Звук стал глуше.
Убрал руку.
Звонче.
И какой же в этом, чёрт побери, смысл?
Стрёкот сверчка раздавался из динамика.

* * *

Времени было около половины одиннадцатого, когда он наконец открыл дверь своего номера в отеле. Скинул обувь, разделся догола и распластался на постели, даже не включая свет.
Перед походом на ужин он распахнул окно и теперь чувствовал на груди слабый поток прохладного воздуха, вытягивающий из тела остатки дневной жары.
Минуту спустя ему стало холодно.
Он сел, расстелил назад простыню и забрался под одеяло.

* * *

Он борется за жизнь, но проигрывает. Существо, прижавшее его к земле, бьётся в ярости, хочет разорвать ему глотку. Итан остаётся в живых только потому, что крепко сжимает шею чудища, давит что есть сил — но существо обладает недюжинной, первобытной силой. Он почти чувствует, как трещат от напряжения мышцы, пока его пальцы впиваются в белёсую полупрозрачную кожу. Но это не останавливает монстра, и трицепсы уже начали неметь, и руки понемногу сгибаются в локтях, а морда и зубы всё ближе...

* * *

Итан резко вскочил в постели, жадно глотая воздух, весь мокрый от пота, — сердце бьётся так быстро, что кажется вот-вот вырвется из груди.
Он не мог понять, где находится, пока не наткнулся взглядом на картины с ковбоями и костром.
Цифры на табло будильника на прикроватной тумбочке изменились на 3:17.
Он включил свет и уставился на телефон.
Два, ноль, шесть.
Два, ноль, шесть.
Как он мог забыть домашний номер? Или сотовый Терезы? Как такое вообще возможно?
Сбросив ноги на пол, он встал и подошёл к окну.
Поднял жалюзи, взглянул на раскинувшуюся под окном улицу.
Тёмные дома.
Пустые тротуары.
В голове крутилось: завтра всё уладится.
Он вернёт телефон, бумажник, оружие и портфель. Позвонит жене и сыну. Позвонит в Сиэтл начальнику, Хасслеру. Займётся наконец расследованием, ради которого в общем-то и приехал.

Jam — День 3.1

Бен 'Ятзи' Крошоу

  Джем

Мы были готовы к землетрясению. У нас был план на случай наводнения. Мы справились бы даже с зомби. Возможно. Но абсолютно никто не думал, что конец света будет настолько... липким. И с ароматом клубники. Ятзи Крошоу (Mogworld, Zero Punctuation) возвращается со своим новым произведением — чёрной комедией о конце света, какого никто не мог представить.

Купить данное произведение можно на Озоне или Амазоне.

Все права на оригинальное издание принадлежат Dark Horse Comics.

Перевод выполнен: Alex_ReD, Hermana

День 3.1

Остаток второго дня мы потратили, обыскивая круглосуточный магазинчик. Джем затопил магазин, привлечённый пирожками с мясом и чёрствыми пончиками, но над магазином располагалась двухэтажная квартирка, в которой нам удалось найти немного припасов. В их числе оказалось постельное бельё и спальные мешки, так что мы предприняли вялую попытку разбить на крыше лагерь на ночь.
Утром я проснулся от того, что через меня перешагнул Тим. В руках у него была собранная нами вчера коробка с припасами, внутри которой лежали жалкие крохи еды, найденные нами в квартире над магазином, плюс инструменты, которые нам удалось достать из квартиры Дона.
— Тим? — я сел и отставил в сторону ящик с Мэри, который обнимал во сне.
Он сел на краю крыши, рядышком поставил коробку и жестом подозвал меня.
— Тс-с, — добавил он.
— Ты чё делаешь? — прошептал я, присаживаясь поблизости.
— Теорию проверить хочу, — отвечал он, роясь в припасах. Через мгновение он вытащил оттуда банку хрустящего арахисового масла, послужившего нам вчера ужином, наряду с бутылкой кетчупа и пачкой медово-лимонных леденцов от кашля.
Я упёрся подбородком в ладони, а он осторожно открыл банку, вытряс на крышку щедрый комок масла, затем перевернул крышку и сосредоточенно наблюдал, как то плюхнулось в джем и было незамедлительно пожрано.
— Гм, — он потрепал щетину на подбородке жестом научного исследователя.
— Какого хрена ты творишь? — внезапно раздался голос проснувшегося Дона, пристально следящего за нами с подушки.
— Думал, мож, реакция какая будет, — вяло пискнул Тим.
— Может, это потому что ты дебил?
— Ну, понимаешь, это же джем и арахисовое масло. Я думал, они аннигилируют друг друга.
— Тебе не кажется, что это как-то нелогично? — спросил я.
Тим казался обиженным.
— Вокруг посмотри. Наш город покрыт клубничными консервами. Логика уже давно вылетела в трубу.
— И всё-таки это недостаточная причина, чтобы скармливать джему наши и так небольшие запасы, — Дон отобрал у Тима масло. — Вот такие как ты и начинают людям сердца вырезать, чтобы солнышко вставало по утрам. Смотри не учуди чего такого перед X и Y, а то решат, что с тобой слишком накладно возиться.
На мгновение повисла тишина, пока нас понемногу озаряла одна и та же мысль.
— А где X и Y? — поинтересовался Дон, когда настал его черёд.
— Я так и знала! — взвизгнула Анджела, сбрасывая с себя одеяло и незамедлительно вскакивая на ноги. Она уже успела прицепить камеру к руке, а может, так и спала с ней. — Я знала, что они что-то замышляют! Поглядите, не пропало ли чего! Проверьте, нет ли на коже следов уколов! Они могли нам микрочипы имплантировать!
— Упряжь пропала, — заметил я, проверяя кабель.
— Они хотят нас остановить! — не переводя дыхания взвыла Анджела. — Пока мы не рассказали обо всём миру!
— Вон они, там, — кивнул Тим.
— А теперь они там! — неуверенно подхватила Анджела.
Я прошёлся взглядом по покрытому джемом горизонту и теперь, когда я знал, что именно искать, я заметил красочный узор с «Громовыми кошками» на расстоянии нескольких крыш от нас, на вершине магазина одежды на перекрёстке Брансуик и Энн. X и Y стояли на краю крыши и пялились на проезжую часть. Улучив ночью момент, Y умело раскроил одно из покрывал и сшил из него пару пижамных брюк.
— Как-то это пассивно-агрессивно с его стороны, — отметил я, пока мы спешно собирали постельное бельё и оставшиеся припасы.
— Да по фигу, — Дон пытался запихнуть свой скатанный спальник в холщовый мешок, явно не подходящий по размеру. — Я не отдам эти штаны, пока он не попросит. Тут холодно.
Мы двинулись вдоль Брансуик-стрит по направлению к X и Y. Все крыши на пути были равной высоты, только то здание, на котором они стояли, поднималось немного выше. Впрочем, на нём обнаружилось несколько удобно расположенных выступов, и в сравнении с предыдущей частью маршрута подъём оказался плёвым делом.
Y стоял на дальнем краю крыши, сложив руки и уставившись на горизонт, как будто подначивая солнце высказаться по поводу его штанов. X же, свесив ногу, сидела на краю, обращённом к Энн-Стрит, и изучала здание напротив — старый банк, нынче превращённый в бар. Такой уж это был район — любое здание старше пятидесяти лет было либо снесено, либо превращено в нелепого вида кабак.
— ...с рассвета рой отступил примерно на десять-пятнадцать дюймов, — оказавшись в пределах слышимости расслышали мы бормотание X.
— Какой рой? — вместо приветствия переспросил Тим.
Эффект был ошеломительным. Как только Y повернулся к нам лицом, вся сцена тут же переменилась — внезапно он стал походить на вышибалу в ночном клубе. X же просто застыла за его спиной на несколько секунд, затем резко обернулась, состроив нейтральную, по её мнению, мину.
— Доброе утро. Надеюсь, вам хорошо спалось.
— Что делаете? — спросил Тим.
— Разведку проводим, — ответил Y.
— Прогуляться вышли, — одновременно с ним выпалила X. Она вскочила на ноги и влезла между нами и Y, пока тот ещё чего не ляпнул. — И мы решили остановиться тут и проверить, э-э, субстанцию.
— Джем, — подсказал Тим.
Бар располагался на Энн-стрит, поблизости от входа в торговый центр. Торговые ряды были наглухо забиты джемом, а приветливые витрины изуродованы его неуёмным аппетитом к фруктам, овощам и вьетнамским бойцовским рыбкам в пластиковых пакетах.
— Ну, коли мы все на ногах, пора бы нам уже идти, — сказал Дон, указывая пальцем и полуоборачиваясь в попытке подтолкнуть остальную часть группы следовать за ним. Тем временем Анджела с X пронзали друг дружку взглядом — вернее сказать, X поедала взглядом объектив Анджелиной камеры — и никто не двинулся с места.
— Ты назвала его роем, — произнесла Анджела.
— Я... думаю, тебе показалось, — скривилась X.
— Нет, назвала! Все слышали! — она покосилась на меня.
— Ты сказала, что он отступил, — добавил Тим.
— Правда? — слабо выдохнула X, но мы уже столпились у края, чтобы самим посмотреть.
— Ой, да Боже ты мой! — заныла Анджела, всплеснув руками. — Чего с ней никто больше не спорит-то?!
Мы с Тимом и Доном не спорили, поскольку в данный момент разглядывали низ стены противоположного здания. И в самом деле, уровень джема достигал где-то полуметра, тогда как полоса начисто вылизанного бетона на стене над ним отмечала его вчерашний уровень.
— Он определённо был глубже, — сказал я.
— Быть может, он уходит, — высказался Дон. — Неужели он просто сам исчезнет?
— Было бы вполне естественно, если это какой-то вид разработанного для уничтожения вражеского населения оружия, — обижено произнесла Анджела. — Его бы наверняка запрограммировали на скорое исчезновение, чтобы можно было ввести собственные войска. И забрать то, что хотели. Вы бы даже в Антарктику смогли попасть. — Она внимательно наблюдала за реакцией X, но та и ухом не повела.
— Я бы не слишком обнадёживался, — сказал Тим.
— Чё это? — запротивился Дон. — Было много джема, теперь стало меньше. По мне, так это шаг в верном направлении.
Тим фыркнул.
— Ну да, к концу дня джема уже не будет, — Дон казался довольным. — И всех можно будет спасти на большом автобусе.
— Смотри, как бы разочароваться потом не пришлось.
— Ой-ой, что такое? Ты что, расстроился, что не сможешь создать свой новый социум?
— Нет!
— А, забей; во всяком случае, ты сможешь построить себе миленький домик на дереве и хоть днями напролёт притворяться, что пол — это лава.
X, кажется, не разделяла Донова оптимизма. Они с Y вели оживлённый молчаливый диалог, поочерёдно изображая на лицах выражения, варьирующиеся от любопытсва до озадаченности и безмолвного ужаса, а в перерывах бросая редкие обеспокоенные взгляды на джем, который продолжал булькать и пердеть, не обращая ни на кого внимания.
Проследив за их взглядами, я впервые обратил внимание, что чем ближе мы подходили к центру города, тем всё в более странных позициях стояли брошенные автомобили. Теперь они уже не образовывали ровнёхонькие ряды. Они были разбросаны в стороны и стояли под необычными углами, как будто нечто гигантское пронеслось мимо и раскидало их. Я повернулся и посмотрел на северо-восток вдоль Энн-Стрит, в сторону окраины города. Тогда-то я и увидел лодку.
— Это не лодка там? — заинтересовался Тим.
— От темы не уходи, — прервал его Дон. — Да, лодка.
Это было относительно крупное судно с большими парусами, и судя по всему, не из самых дешёвых. Выкрашено оно было белой краской, за исключением названия «Эверлонг», выведенного по борту аккуратным чёрным шрифтом с засечками.
«Эверлонг» свободно плавал посреди кольца раздвинутых машин — самым интригующим словом в его описании было именно «плавал». Внутри не виднелось ни следа красной жижи, а судя по кратким приглушённым взвизгам сигнализаций, когда борта лодки натыкались на погруженные в джем автомобили, проблем с плавучестью у неё не было.
— Как она сюда попала? — озвучил я терзавший всех вопрос.
— Может, они по реке плыли, — вслух предположила Анджела.
— По реке никто не плавает, — возразил Дон. — Там полно общественных судов и презервативов. Если она и приплыла откуда, так с морской пристани.
— Да какая разница? На ней мы сможем быстрей перемещаться, — Тим двинулся к северо-восточному углу нашей крыши. — Глядите. Мы слезаем на соседнее здание, перепрыгиваем вон на тот джипарь, а потом на лодку. И плывём прямиком по Энн в центр делового района. Лучше не придумаешь.
— Нельзя, — внезапно выпалила X. Все обернулись на неё, и её плечи безвольно повисли в сожалении о необдуманно сделанном заявлении.
— Это почему же? — в голосе Анджелы слышались вкрадчивые нотки, как у прокурора в суде.
— Потому. Это... не наша лодка.
Дон пару секунд помолчал, позволив всем впитать в себя повисшую тишину.
— Кхм, — начал он. — И где же, скажите, было это уважение к чужой собственности, когда вы вчера вертолёт сажали?
X едва заметно придвинулась к Y, как всегда поступала, находясь под давлением.
— Просто у нас есть такое чувство... что занимать лодку будет не самым верным решением.
— Ты знаешь что-то об этом джеме! — рявкнула Анджела, камера дрожала в её руках. — Признай уже! Зачем вам наша страна? Ради опалов?!
— Эй! — внезапно заговорил Дон. — Эй-эй-эй! Это ещё кто?
Он показывал на противоположную сторону улицы. На крыше бывшего банка двигалось несколько теней — силуэты, очерченные утренним солнцем. Я ладонью прикрыл глаза от солнца и стало точно ясно, что это были люди. Двое мужчин. Они находились в тени, но мне удалось рассмотреть бейсболку на голове более крупного незнакомца, что на мой вкус, никогда не производило хорошего первого впечатления. И что ещё хуже, он обеими руками сжимал что-то неясное, но очень уж похожее на оружие.
Тим вскинул ладонь, готовый проорать приветствие новому пополнению в генофонде нового сообщества, но вдруг передумал. Незнакомцы, судя по всему, наблюдали за нами с момента нашего появления и как-то не стремились привлекать наше внимание. Такое поведение не особо соответствовало храбрецам-выжившим, ищущим новых друзей — скорее стервятникам, реющим над трупом умирающего исследователя.
Козырёк кепки здоровяка крутился туда-сюда, то к нам, то к «Эверлонгу», затем снова к нам. Пока он изучал наш отряд, стало предельно ясно, что у всех присутствующих в головах крутились две похожие мысли. Во-первых, непроницаемая для джема яхта могла стать очевидным преимуществом, а во-вторых, экипаж из восьми человек был для неё явным излишеством.
Когда деликатность ситуации грузом повисла на наших плечах, мы все молча замерли, разглядывая друг дружку через пропасть разделяющей нас улицы, пытаясь осознать характеры противоположной стороны и понять, кто же сделает первый шаг.
Затем Тим и мужик в бейсболке одновременно бросились бежать.
Маршрут Бейсболки пролегал по нескольким постепенно понижающимся крышам и крытому балкону; затем прыжок, скачок, перепрыгнуть через два фургона и почтовый ящик, чтобы оказаться в лодке. Тим тем временем уже успел совершить безумный прыжок на соседнее здание.
Приземлившись, он совершил неловкий перекат и неловко прихрамывая, поднялся на ноги. Бейсболка уже поравнялся с «Эверлонгом», и теперь стало очевидно, что даже такое банальное действие как «спрыгнуть вниз на уступ» порождает в чьём-то мозгу кучу сомнений, чем дольше он на этот уступ глядит. Особенно, если его лодыжка и так уже вовсю ноет.
Улучив момент на раздумья — момент, который продлился бы заметно дольше, будь он в состоянии мыслить здраво — Тим решил как можно дальше свеситься с крыши, а затем прыгнуть.
Я сразу понял, что навес оказался немного ниже и твёрже, чем рассчитывал Тим. Он ударился об него со звуком брошенного об ринг рестлера, отскочил к краю и слегка поздно успел осознать, что до выбранного джипа ему никак не допрыгнуть. Джем извивался, приятно удивлённый сюрпризом.
Уже в воздухе Тим, размахивая руками и ногами, исхитрился изменить траекторию и снова ухватиться за выступ. Угол строения больно ударил его в грудь, от чего у Тима перехватило дыхание, но руки и одна нога уже отыскали точку опоры, так что он удержался наверху, дрожа подобно вытащенной из раковины устрице.
Вскоре послышался тяжёлый удар, и мужчина в бейсболке отскочил от паруса на грот-мачте «Эверлонга» и рухнул на небольшую палубу подобно мешку картошки.
— Ха! — воскликнул он, показывая пальцами два победных V. — Спасён!
Теперь, когда бьющее в глаза солнце не превращало его в тёмный силуэт, я смог разглядеть коренастого мужчину средних лет, с глубоким загаром и мускулистым телосложением того типа, который зарабатывается долгими годами работы на стройке и регулярным избиением жены. Отчётливо же различимое теперь оружие оказалось выполненным в холодно-утилитарном дизайне арбалетом спортивной модели. Он встал на ноги и зажестикулировал товарищу с крыши напротив.
— Тоби! Давай вниз!
К тому моменту Тим сумел забраться на крышу автобусной остановки и выпрямиться во весь рост, сжимая один бок. Он сделал неуверенное движение в сторону лодки, но её новый хозяин приподнял арбалет и нацелил его ровнёхонько в Тимов живот.
— Не советую, дружище, — угрожающе прошипел он.
— Не глупи! — окликнул его с крыши Дон. — Нас шестеро, а вас двое!
— Ну, так чего вы не спускаетесь-то? — Бейсболка нервно повёл прицелом арбалета в сторону Дона. — У меня на всех болтов хватит. Тоби! Давай живей! — Тоби, пухлый подросток, всё ещё силился перебраться через первые две крыши.
— Слушай, мы можем договориться, — голос Тима звучал успокаивающе, хоть и немного сдавленно. — В городе не так много людей осталось. Мы должны научиться доверять друг другу.
— Ну ладно, — дружелюбно согласился Бейсболка. — Бросайте сюда все свои припасы.
— О Боже, он обречён, — прошептала мне Анджела, не забывая снимать происходящее.
— На хер иди! — рявкнул Дон.
— Давай посерьёзнее, — дипломатично заявил Тим.
Я услыхал, как X резко втянула воздух, и обернулся, чтобы заметить, как она обеспокоенно рассматривает улицу, прижав ладони ко рту. Я проследил за её взглядом, но не увидел чего-либо странного — ну, кроме джема, разумеется. Однако на пределе слышимости я уловил некий негромкий гул.
— Я смертельно серьёзен, — повторил Бейсболка, тяжело дыша и наводя прицел. — Доверие начинается с вас. Кто хочет с нами, пусть платит едой. Или одеялами. Девчонкам можно бесплатно.
Тут я заметил, что вид на юг как-то странно изменился. Джем по-прежнему простирался до горизонта, но последний стал как-то выше, чем был мгновение назад. Гул превратился в рёв. Что-то вроде рёва океана, только... медленнее.
— ТИМ! — завопил я, наклонившись вперёд, как только удалось собраться с мыслями. — ЗАЛАЗЬ ВЫШЕ!
Он окинул взглядом непослушный горизонт и немедля бросился на ближайший фонарный столб. По Энн в направлении к центру города мчалась приливная волна джема. Словно паровой каток Господа она стремительно надвигалась на нас, разбрасывая автомобили в стороны так же легко, как океанский лайнер разрезает пену.
Мужчина в бейсболке был слишком сосредоточен, наводя прицел на Тима, и когда он наконец заметил приближающуюся красную стену, шансов на спасение не оставалось. Судно осталось на плаву, когда массивная волна прошла под его днищем, отбросив яхту на полсотни ярдов вниз по улице, но мужчина не выдержал толчка и рухнул с палубы прямиком в джем. Через мгновение на поверхность всплыл гладко отполированный скелет, растворяющиеся кости руки вытянуты в отчаянном приветствии; затем его смыло волной.
Грохот прилива понемногу затих по мере того, как волна пронеслась дальше по городу, оставив нас позади. Джем снова вернулся на прежнюю высоту, а машины и здания сверкали свеженаведённым глянцем. Тим гигантским ленивцем висел на верхушке своего блестяще чистого столба, который лишь чудом не накрыло волной целиком.
— Э-э, — протянул с крыши напротив мальчишка по имени Тоби. — Оставьте лодку себе. — И он убежал.
— Ой, не надо, только после вас, — вдогон ему бросил Дон. — Мы настаиваем!
***
Волна снесла «Эверлонг» до перекрёстка Энн и Брансуик, и мы могли бы теперь просто спуститься по стене магазина одежды и сразу запрыгнуть в лодку, и Тим как раз изъявил желание это сделать, когда вернулся к нам и перестал учащённо дышать.
— Так, — сказал Дон. — Своими жизнями рискуйте как вам угодно. Я настаиваю. Но вот не надо нас впутывать.
— Будут и другие волны, — предупредила X.
— Ты откуда знаешь? — моментально влезла Анджела.
— Я хотела сказать, могут быть и другие волны, — поправилась X.
Анджела повернулась к нам с Доном и замахала свободной рукой, будто побуждая нас хоть как-то отреагировать.
— Я что, одна замечаю, как она выкручивается?!
— Она не перевернулась, — сказал Тим. — Ни тогда, ни, вероятно, от всех тех волн, что уже проходили тут раньше.
— Тот мужик умер, — заметил я.
— Мы не пострадаем, если спрячемся под палубой. Теперь мы знаем, как предугадать приближение волны. Этот недоумок сдох только потому, что его врасплох застали.
— Кстати об этом, — подхватил Дон. — Я бы хотел отметить, что мы видели сейчас, как человек погиб. И обратить внимание, что мне немного не по себе. В частности, от того, как спокойно мы все к этому отнеслись.
— Хочешь поминальную службу устроить? — нетерпеливо произнёс Тим. — Идём.
Дебаты окончились, Тим и Дон спустились вниз, за ними, держась одной рукой за водосточную трубу, последовала Анджела. Уже спустившись до первого подоконника, я заметил, что X и Y не идут с нами. Они оба неловко замерли в паре ярдов от края крыши, как будто испытав внезапный приступ акрофобии. Y вновь стоял в позе клубного вышибалы, скрестив руки на груди.
— Идёте? — спросил я.
X натянула на лицо дипломатичную улыбку и, на мой взгляд, слишком быстро помотала головой.
— Мы считаем, что для такой лодки шестеро слишком много. Мы пойдём сами и встретим вас у здания Хибацу.
Я скользнул взглядом по городским улицам. Энн-стрит выходила прямёхонько к центру делового квартала и на пути было полно островков и телеграфных кабелей. К тому же, они были правы; на «Эверлонге» и четверым было тесновато. Её обоснования казались вполне логичными. Но вот видок у неё был, как у школьницы, украдкой молящейся о том, чтобы учитель поверил в наспех состряпанное ею оправдание вчерашнего прогула.
— Как хотите, — я осторожно наступил на подоконник, пластиковый контейнер покачивался у меня на плечах. Я решил не обращать внимания, но вот Мэри осторожно наблюдала за X и Y, напрягши в подозрении ноги.
Тим уже почти добрался до места, свисая с удобно расположенного столба и пробуя коснуться «Эверлонга» одной ступнёй. Джем весьма старательно отталкивал то, что не мог сожрать, и стеклопластиковый киль яхты бултыхался на поверхности, выглядя подобно гире на растянутой клеёнке. Тим глубоко вдохнул и ступил на палубу. Дон досчитал до десяти, удостоверился, что Тим пока жив, и последовал за ним.
— Вот так-то, — Тим присел у входа под палубу. — Большой и тяжёлый люк. Плотно закрывающийся. Там будет безопасно.”
— Где X c Y? — спросил Дон.
— Э-э, — протянул я, в тот же момент догадавшись о последующей за моими словами реакции. — Они решили одни идти. Встретят нас на месте.
— Что ты сказал? — тихим голосом переспросил Дон.
— Я...
— Да слышал я; просто удивился слегка. Ты их просто отпустил?!
— Не ори на меня, — попросил я, разглядывая ладони. — Что мне делать-то было?
— Они наверняка уже действуют! — пихнула меня в плечо Анджела. — Быть может, уже докладывают о нашем местоположении! — Её взгляд тут же обследовал небеса в поисках стелс-бомбардировщиков.
— Слушай, лодка не ахти какая большая, — возразил я. — Они сказали, что нагонят нас у Хибацу. С чего бы им идти куда-то ещё?
Дон шагнул ко мне и начал тыкать мне в лоб пальцем, подчёркивая свои слова.
— Но что! Если! Их! Найдут, пока мы разделились! Гений! Думаешь, они решат: «О, давайте ещё немного побудем в смертельной опасности, пока эти совершенно незнакомые нам пустоголовые идиоты нас нагонят!»?
— Да с чего им хотеть от нас уйти? — весело произнёс Тим, похлопывая по мачте. — У нас же яхта! Мы теперь официальный правящий класс!
Дон звонко хлопнул себя по лицу раскрытой ладонью.
— Ну почему все местные выжившие либо кретины, либо мудаки?
— Весь рабочий класс был уничтожен в час пик, — предположил Тим. — Большинство оставшихся в живых ещё спали. Студенты, безработные...
— Тунеядцы, то бишь, — закончил Дон.
— Не все...
— Но многие. Чёрт побери, это наверняка не случайно. Чертовски умная стратегия. Не убивай всех до одного, убей только тех, от кого есть толк. А остальные полудурки сами себя угробят. — Он уставился в пространство. — Ибо придурки унаследуют землю.
— Ах ж ты чёрт! — Анджела направила объектив на Дона, лихорадочно выкручивая настройки. — Повторить можешь? А то ты в фокус не попал.