Mogworld — 2.3

Бен 'Ятзи' Крошоу

MOGWORLD

"Mogworld — дебютный фэнтезийный роман от иконы мира видеоигр Бена "Ятзи" Крошоу (Zero Punctuation), написанный в лучших традициях Терри Пратчета и Дугласа Адамса и тесно переплётенный с миром видеоигр — главный герой, по сути является лишь незначительным персонажем ММОРПГ."
Купить данное произведение можно на Озоне, Амазоне.
Все права на оригинальное издание принадлежат Dark Horse Comics.

Перевод выполнен: Alex_ReD, KotBasil

< Предыдущая глава

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
 

К тому времени, как я вернулся к жизни, битва уже давно закончилась. Победившие крестьяне отправились в одну из гостиниц, чтобы прикончить последние несколько бочонков эля, в рамках подготовки гостиницы к её открытию в качестве семейного ресторана. На поле боя оставались лишь розовощёкие детишки — они наклонялись к трупам приключенцев, запихивали картофелины в их рты и отвешивали им пинки.

Я сидел на перевёрнутой ослиной упряжке, одной рукой прижимая подбородок, пока напевающая что-то Мерил шпаклёвкой заделывала дыру в моём черепе.
— И потом они просто утащили его с собой, — закончил я. — Ничего не осталось. И я ничего не понимаю.

Мерил ровняла шпаклёвку небольшим мастерком.
— Может быть, они удалили его по той же причине, что и Замогильня?

Я нахмурился.
— Но они не удалили его. Не таким образом. К тому же, они удалили Замогильня, потому что он внёс беспорядок в новые законы жизни и смерти. А этот тип, Барри, был обычным недоумком. — Я обернулся и взглянул на неё. — Кстати, а как мы выбрались из клетки?

— Ну, в общем, после того, как прутья достаточно нагрелись, нам удалось согнуть...

— И снова я был спасён дланью ГОСПОДНЕЙ, — заголосил священник, сидевший поблизости. Когда клетка перевернулась, он вывихнул себе руки, и теперь сидел в ожидании того, чтобы Мерил вправила их, и он мог бы вновь тыкать своими обвиняющими пальцами мне в лицо. — Вознеси хвалу имени Его за свою удачу, безбожник.

— Ты слышал это? Теперь он зовёт нас безбожниками, а не шлюхами преисподней или типа того, — сказала Мерил. — Мне кажется, он становится более разговорчивым.

— Ага, — поддакнул я. — Ещё пара месяцев, и он превратится в обычного грубияна. Слушайте, насчёт этих Стирателей. Они не просто удаляют всякий хлам. Они что-то делают с приключенцами. Один из них сидел внутри неё. Я видел его. Это просто отвратительно.

— Ах-ха, — ответила Мерил без особого интереса.

— У них должна быть какая-то причина, чтобы делать это всё, верно? Удаление и Синдром. Но какая?

— Я не понимаю, почему ты так обо всём этом беспокоишься, — вздохнула Мерил.

— Проехали, — пробормотал я, избегая её вопроса. Я погрузился в мрачное молчание, ожидая пока она закончит.

Через пару минут я увидел приближающихся к нам миссис Узелком и Энтони — они осторожно прокладывали себе дорогу среди недавно оживлённых, спешно обирающих шмотки с собственных трупов.
— Привет, ребятки, — поздоровалась миссис Узелком. — Как дела у пациентов?

Мерил ласково похлопала меня по затылку.
— Все в целости и готовы к приключениям, — весело ответила она, прежде чем обратить своё внимание на священника.

— Жаль молодого Замогильня, — Энтони покачал головой. — Если мы можем что-то сделать, чтобы помочь вам вновь встать на ноги, только скажите.

— Мы уходим, — я не дал Мерил раскрыть и рта. — У нас дела в другом месте. Но я хотел бы позаимствовать у вас тачку.

— Это меньшее, что мы можем сделать, — миссис Узелком, внезапно смутившись, переступала с ноги на ногу в перемешанной с кровью грязи. — Мы просто... мы знаем, что Замогильня больше нет и всё остальное, но мы хотели бы узнать, не могли бы вы, если вам не трудно, снова грабить нас как в старые добрые времена?

— Мы бы назначили вам почасовую оплату, — добавил Энтони, когда молчание начало затягиваться.

— А почему бы вам просто... не грабить друг дружку? — спросил я.

Все замолчали. Где-то вдали запела птичка. Между стволами деревьев свистел ветер. Умирающий приключенец выплюнул картофелину. А Энтони и миссис Узелком медленно, очень медленно устремили свои взгляды друг на друга.

Мы пробирались к выходу из Серогиблой Долины и перед нами раскинулся чудесный вид на Эпплвит. Уже вечерело, и пылающие дома добавляли к розоватому закату живописный столб дыма. Когда мы отошли достаточно далеко, чтобы танцующие крестьяне казались лишь пятнышками на поверхности деревенской площади, Мерил наконец решилась спросить.

— Зачем ты потащил её с нами?

Я остановился, чтобы поудобнее перехватиться за ручки тачки и затолкнуть в неё вывалившиеся ноги Дрильды.
— Ты, что, думаешь, я чувствую свою вину в том, что с ней произошло?

— Ну... нет, я так не думаю.

— Это почему?

— Потому что ты нежить и не можешь кому-то сопереживать? Или это не ты бросал живых людей в яму с крысами?

— Они не умирали окончательно...

— Ага, но ты-то этого не знал.

— Неужто твой язык никогда не перестанет плести эту отвратную ложь, язычник? — выплюнул священник, который шёл чуть впереди, но теперь повернулся к нам и решил присоединиться к беседе, когда её темой стало обсуждение моих недостатков.

— Что ж, прекрасно. У неё Синдром, а Синдром как-то связан со Стирателями. Вот в чём всё дело.

— Это не слишком веская причина таскать её за собой.

— Послушай, всё очень просто. Что-то дикое случилось, когда я тронул её в мире мёртвых и я хочу выяснить, что именно. Чего ты так домоталась до этой темы?
— Я вовсе не домоталась!

Я остановился, и на секунду поглядел в её глаза.
— Ты... ты ревнуешь?

В подобных ситуациях смущение и немедленный отказ о многом могут сказать. Так что меня слегка разочаровал тот факт, что Мерил вроде бы искренне удивилась подобному вопросу.
— Не-е-т... С чего ты взял?

Я попробовал изобразить жест, который должен был символизировать меня, её и наши с ней близкие отношения.
— Ты крутишься возле меня с тех пор, как мы познакомились.

— Так ты думал, что это... — Она попыталась повторить мой жест. — ...С тобой? Нет. Господи, нет. У нас же нет желез. Как это вообще происходило бы?

Я вновь взялся за тачку.
— Нет, ладно. Закончим на этом. Этот разговор поворачивает в дурное русло.

— Для блудников брака узы подобны цепям раскалённым, — пробормотал священник, видимо не имея в запасе более подходящего стиха.

Мы перевалили через вершину холма. Леса долины уступили место равнинным лугам. В течение пары часов мы могли наблюдать живописные пейзажи холмистых жёлтых полей, лишь изредка прерываемые зелёного цвета изгородями да изредка попадающимися коричнево-белыми боками дремлющих коров. Затем солнце закатилось, а мы ещё некоторое время продолжали свой путь в кромешной тьме, покуда не добрались до распутья. В центре его возвышался столб с тремя указателями, подсвечиваемый обычным светящимся духом.

Я осмотрел указатели. Вариант возвращения в Плодозём через Эпплвит отпадал сам собой, по крайней мере, пока они не отстроятся заново, так что количество вариантов сужалось до Скукоборья и Нового Пиллока.

— Скользкий Джон говорил, что собирается в Скукоборье, — вспомнил я.

— И?

— Есть ещё кое-что, что я хотел бы выяснить у этого ворюги. А Скукоборье лежит на побережье. Там мы сможем сесть на корабль до Лоледы.

— Зачем тебе понадобилось в Лоледу?

— Колыбель порока! — вставил священник.

— Чтобы отыскать Магическое Сопротивление. Об этом я и хочу поговорить со Скользким Джоном. Он говорил, что они пытались найти способ вернуть жизнь и смерть в обычное течение, так что они вполне могут многое знать о Стирателях. И они помогут понять, что именно я сделал с Дрильдой, и что это значит. Достаточно причин?

— Но мы должны пойти в Борригард, — сказала Мерил.

Я взглянул на неё. До сего момента мне казалось, что я понимаю мотивацию Мерил — она была счастлива идти со мной, что бы я ни делал, как игривый щенок, который к тому же, умеет шить и изредка готов заслонить меня собой от надвигающейся опасности. Теперь же, казалось, что она возбуждена какой-то посторонней идеей, засевшей глубоко внутри её черепа, и она собиралась... что?

— Борригарда больше нет, — медленно и с осторожностью произнёс я. — Лишь Новый Пиллок.

— По духу он всегда останется Борригардом, — возразила она, её голос прозвучал на удивление раздражённо, но сделав глубокий вдох, она вновь улыбнулась. — Ну же, после пятидесяти лет пребывания в мёртвых, какая-то часть тебя наверняка хочет повидать родные места, зелень своей родины.

— Если и так, я избавился от этого желания много лет назад. Ты уверена, что у тебя нет другой причины? Единственная зелень, которая мне вспоминается — это местная говядина.

— А как насчёт твоей семьи?

— А как ты думаешь — почему я погиб в такой дали от дома? Я обучался в колледже для магов, потому что выбор был прост: либо это, либо надрывать спину, работая дома, а ночами делить одну постель с дедулей и двумя его жёнами. Я бы не сказал, что соскучился по родине.

Её нижняя губа заметно дрожала.
— Но... это же Борригард! — запинаясь, проговорила она. — Твоя страна раздавлена пятой пиллокских угнетателей! Возможно, мы с тобой последние чистокровные борригардцы в мире и для нас...

— Что ты сказала?

— Я говорю...

— Чистокровные? — Все предыдущие беседы с Мерил выстроились в моём разуме в ровную шеренгу, а использованное ею слово сбило их подобно костяшкам домино. — Боже мой. Теперь до меня дошло.

Она старательно избегала моего взгляда и перебирала своими пальцами.
— Что до тебя «дошло», шавка из преисподней? — спросил священник.

— Она же из Бинни. Из борригардских националистов. Самая жалкая кучка сельских ксенофобов из всех, когда-либо объявлявших себя высшей расой.

Это возымело эффект. Скопившаяся внутри Мерил ярость в едином всплеске вырвалась наружу, вместе с некоей неопознанной серой жидкостью из ноздрей.
— Мы не жалкие! И мы не провозглашали никого высшей расой! Мы просто гордимся своей родиной!

Я не смог сдержать горькой усмешки.
— Гордитесь? Борригардом? Родиной Мемориальной Кучи Компоста имени Дерека Третьего? И кстати, ты знала, что все королевства Гаретии изначально произошли от одного племени? Все страны одинаковы! В Пиллоке хотя бы есть отличный озёрный район. Какой теперь смысл возвращаться к Борригарду?

— Мы можем покончить с оккупацией! — воскликнула она, в глазах её сиял дух революции. — Время самое подходящее! Нам надо лишь слегка надавить, и дело в шляпе! Мстительные духи мёртвых вернулись к жизни, чтобы вернуть утерянную славу нашему народу! Люди уже достаточно натерпелись под гнётом Пиллока! А ну прекращай ухмыляться!

— Не могу удержаться! Ты прям юная революционерка! Хочешь знать, какова жизнь под гнётом Пиллока? Да такая же, как и всегда: грязно-бурая и полная домашнего скота. Единственная разница в том, что Дерек Четвёртый свалил и теперь живёт в своём уютном пляжном домике.

— Не смей говорить об Избранном Богами Его Величестве в таком тоне! Разве ты не видишь, что на кону? Мы можем стать героями!

— Героями, — повторил я, усмехнувшись.

— Разве вся эта твоя погоня за Стирателями не ради той же цели? Спасение мира?

— Я просто хочу умереть.

Она упёрлась одной рукой в бедро, и широким жестом указала в направлении Дрильды.
— Не неси чушь. Никто не станет влезать в такие проблемы только ради самоубийства. Ты погиб, защищая свою школу от вторжения. Ты сам мне рассказывал. Ты погиб как герой.

Я прекратил хихикать. Улыбка исчезла с моего лица.
— Умри как герой, умри как трус, — с горечью произнёс я. — Результат всё равно один и тот же.

— Брось. Зачем же ты решил обучаться в школе для магов, если не мечтал стать героем?

Я перевёл взгляд на священника, что безмолвно наблюдал за нами с широко раскрытыми глазами и стандартным неодобрительным выражением на лице. Затем посмотрел на Дрильду, свернувшуюся в тележке и надувшую губки в попытке соблазнить дерево.

— Ты хочешь знать, зачем я изучал магию? — спросил я. Мой голос звучал немного странно и как будто издалека.

Она нахмурилась.
— Чтобы стать героем?

— Я собирался открыть лавку. Мой собственный колдовской магазинчик в каком-нибудь приятном городишке, полном доверчивых людишек. С синими бархатными шторами на потолке и полками, заставленными причудливой формы банками, с подкрашенной жидкостью и частями тела. Вот какие мы люди, Мерил. Лавочники. Простые прохожие. Прихвостни-нежить номер тридцать два и тридцать три. Мы не герои.

— Но...

— Герои — это те, кого мы пытали. Те угрёбыши, что хотели сжечь нас сегодня, они — герои. С важным видом они входят в деревни, разбираются с теми проблемами, от которых можно избавиться, просто пару раз врезав по ней, трахают дочку кузнеца и сваливают до тех пор, пока проблемы вновь не вернутся. Они таскают с собой кучу доспехов, всевозможного оружия и сокровищ, потому что внутри они пустые, грустные маленькие людишки. Но сколько бы они ни старались, они никогда ничего не достигнут.

— Я говорила о том, чтобы стать героями для борригардцев, — отвечала она, притоптывая ногой.

— А я говорю, что всё это не имеет значения, даже будь твой план не настолько нелепым! Твой «гениальный» план — вернуться в страну, которую ты не видела несколько десятков лет и убедить горстку абсолютно незнакомых тебе свинопасов напасть на других таких же свинопасов, для того чтобы их жизнь осталась в точности той же, какой и была до этого!

— И ты серьёзно говоришь, что предпочёл бы умереть? Не понимаю, что ты в этом нашёл! Я, знаешь ли, тоже умирала! Скучища смертная!

Дымка ярости, застилавшая мой разум, рассеялась. Прилившая в гневе к моему лицу кровь начала медленно спускаться обратно к шее. Каким-то образом мы с Мерил оказались стоящими нос к носу и орущими друг на друга. Я осторожно сделал два шага назад.

— Этот мир, — проговорил я, — находится в застое. Каждый его сантиметр. Опоры прогнили, а водопровод полон лягушек. Даже долбаные герои, и те поломались. — Я пнул тачку. — И мне абсолютно наплевать, что со всем этим дальше будет. Я знаю, что есть лучший мир.

— Так это всё, что тебя заботит? Окончательно умереть? — Её голос дрожал. — Не думать больше? Не вспоминать?

— Значимость воспоминаний переоценивают. Во сне дедулины руки частенько оказывались там, где не следовало, и я не могу забыть об этом вот уже шестьдесят пять лет. Так что, если ты думаешь, что я собираюсь провести остаток жи... — Я ненадолго призадумался, затем пожал плечами. — Я буду называть это «жизнью», идёт? Если ты думаешь, что я собираюсь провести остаток жизни в этом жалком подобии мира, то ты явно настолько же глупа, как и звучишь, выглядишь и являешься. Я отправляюсь в Лоледу, и я собираюсь найти там то, что поможет мне наконец-то свалить отсюда.

Последовавшая за сим тишина казалась мне какой-то необычной, пока я не понял, что и Мерил, и священник лишились дара речи. Я постарался сполна насладиться этим мгновением.

— Я иду в Борригард, — наконец, сказала Мерил. Она отвернулась и пару мгновений шагала по дороге, ведущей обратно в Эпплвит, а затем, опомнившись, резко развернулась на каблуках и свернула на дорогу в Новый Пиллок.

Я глядел ей вслед, пока она не растворилась во тьме, после чего повернулся к священнику: — Ну?

Он выпрямился во весь свой внушительный рост, рот и нос его скорчились в обычной неодобрительной гримасе, но во взгляде, тем не менее, виднелась некая неуверенность.
— Я иду с ней, — по некоторому размышлению провозгласил он. — Внимательно блюдите женщин своих, ибо чрева их всегда привлекают плоть греховную. — И он быстро последовал за Мерил, не дав мне даже придумать ответа.

Дух у знака, судя по всему, срабатывал от движения — когда я на некоторое время замер, он погас. Так я и стоял, брошенный своими дру... колле... своими знакомыми, один на тёмном распутье, если не считать тачки с приключенкой-кататоничкой внутри.

Дальнейшее было довольно очевидно. Где-то в отдалении завоет волк. С холмов подует холодный ветер. Внезапное понимание того, как неприятно быть в одиночестве, проползёт по мне подобно быстрорастущей плесени. Минуту спустя я осознаю, что несмотря на мои слова, мне нравилась компания Мерил и даже, может быть, этого напыщенного священника. Через две минуты я поспешу за ними по дороге в Новый Пиллок.

В отдалении завыл волк. С холмов задул холодный ветер. Я взялся за свою тачку и, насвистывая, побрёл по дороге к Скукоборью.

Читать дальше >