Jam — День 2.1

Бен 'Ятзи' Крошоу

  Джем

Мы были готовы к землетрясению. У нас был план на случай наводнения. Мы справились бы даже с зомби. Возможно. Но абсолютно никто не думал, что конец света будет настолько... липким. И с ароматом клубники. Ятзи Крошоу (Mogworld, Zero Punctuation) возвращается со своим новым произведением — чёрной комедией о конце света, какого никто не мог представить.

Купить данное произведение можно на Озоне или Амазоне.

Все права на оригинальное издание принадлежат Dark Horse Comics.

Перевод выполнен: Alex_ReD, Hermana

Предыдущая глава >

День 2.1

К следующему утру Дон надёжно забаррикадировал свою разломанную дверь холодильником. Я переночевал на диване в гостиной по соседству и слышал, как Дон то и дело поднимается и спускается по лестнице, да хлопает кухонными шкафчиками. Ему определённо было над чем поразмыслить.
Только после того, как Дон нас выставил, мы осознали, что его терраса является единственным выходом наружу. В здании были и другие квартиры с террасами, но нам было неизвестно, какие именно. А выход на крышу с лестничной площадки был перекрыт тяжёлой стальной дверью, отказывавшейся открываться, сколько ты её ни толкай. Мы провели весь остаток первого дня, методично вламываясь в квартиры соседей Дона, но выходов на крышу так и не обнаружили. Зато нашли кучу консервов и сушёных продуктов, которые мы складировали в квартире ближайшего соседа Дона, или, как настаивал Тим — в «поселении Альфа».
Наутро второго дня мы снова приступили к операциям, начав с квартиры номер 36. Тим притащил штангу, которую нашёл по соседству, и постучал ею по входной двери.
На стук никто не ответил, и он вздохнул.
— Ну, думаю, теперь всё ясно. Дон — единственный выживший в этой части комплекса.
Тим замахнулся штангой, и конец его предложения ознаменовался треском дерева и рыданиями просящего пощады металла.
— А казалось бы, должен остаться кто-то ещё, — покорно сказал я, толкая нашу самодельную тележку — корзину для белья, притороченную к офисному стулу — вперёд на кухню.
Тим потянулся к верхнему шкафчику.
— Знаешь, я вот о чём подумал, — он лениво изучал список ингредиентов на упаковке шоколадных плиток «Шоко Шоко». — Дон сказал, что вернулся с ночной смены в 6, и никакого джема ещё не было, так?
— Ну да, он так сказал.
— Ага. А мы все встали около одиннадцати, верно?
Я распахнул дверь холодильника. Тёплое содержимое выглядело вполне съедобным до тех пор, пока до ноздрей не донёсся его запах, и моя рука рефлекторно захлопнула дверцу.
— Ну да, где-то так.
— При помощи дедуктивного метода мы вычисляем, что джем появился в промежутке меж шестью и одиннадцатью утра. И что это нам говорит?
Я взял пакетик макарон.
— Э-э...
Несколько секунд он слушал моё эканье, а затем всё же вывел меня из замешательства.
— Час пик. Сомневаюсь, что нам удастся отыскать тут много выживших. Мы в центральной части города, недалеко от автобусной остановки... Наш комплекс служил жильём большей частью для деловых людей с работой в городе. Они все как раз направлялись туда. Ты, я, Анджела и Дон — аномалии. Пойди поищи батарейки.
— Лады, — я прошёл в гостиную.
— Если подумать, то это логично, — продолжал он, пробуя на вес жестянки с консервами. — Эволюция происходит как раз благодаря аномалиям в генофонде. И когда происходит большой бадабум, всегда выживают именно эти аномалии.
— Тим...
— Будто весь мир — как какой-то гигантский волшебный экран...
— ТИМ ТЫ ДОЛЖЕН ВЗГЛЯНУТЬ.
Он отшвырнул свои жестянки и трусцой подбежал ко мне.
— Чего там?
Я так оцепенел, что не мог ответить, однако, сумел вытянуть руку и указать в угол комнаты.
— Аквариум? — удивился он. — Нет, в... — Он вероятно хотел сказать, что в нём нет воды, но в этот момент заметил то же, что и я, и точно так же замер.
Там, под толстым слоем покрывающей дно аквариума пыли, частично укрывшись за миниатюрными растениями и пустотелым брёвнышком, сидел самый большой паук, которого нам когда-либо приводилось видеть в своей жизни. Ножки его были толщиной с мои пальцы, а оранжевато-коричневого оттенка тело — размером с два щедро набитых начинкой пирожка.
Разорвав напряжённое молчание, Тим расслабленно выдохнул.
— И только-то? Это просто паук.
— Вот только не надо говорить, что это просто паук, — сквозь зубы выдавил я.
— Ну, если точнее сказать — это мёртвый паук, — уточнил Тим, слегка неуверенной походкой приближаясь к аквариуму.
— Ты уверен? — спросил я.
— Естественно. Здесь же некому его кормить.
— Ты знаешь, как долго...
— Был бы он жив, давно пошевелился, — Он нагнулся к стеклу и постучал по нему костяшкой пальца. Паук отпрыгнул назад, разметав ноги в стороны и в раздражении приподняв зад.
Мгновение спустя мы с Тимом уже пытались забиться в самый дальний угол комнаты.
— Хорошо, — голос Тима стал заметно выше. — Он не мёртв. — Он несколько раз глубоко вдохнул и вновь шагнул к аквариуму. — Прекрасно. Замечательно. События развиваются просто чудесным образом.
— Ага, несомненно, — я не сводил глаз с подрагивающих ног паука.
— Мы обнаружили ещё одну выжившую форму жизни, — пояснил он. — Возьмём его с собой. В эти тревожные дни определяется будущее нового сообщества. Человечеству необходимо жить в гармонии с животными. Мы должны забрать паука.
Я по-прежнему не сводил с аквариума взгляд.
— Зачем?
— Ну же, чувак, это как с Ноевым ковчегом. Все виды имеют значимость. Даже... даже этот. Мы сможем разводить их.
— Э-э, я, пожалуй, повторю: зачем? — спросил я. — Шерсть? Молоко?
Он подбоченился и хмуро посмотрел на меня.
— Перед нами стоит задача спасти человеческую расу. Это будет непростой труд, и нам надо как можно скорей адаптироваться. Начать можно с того, чтобы перестать бояться чего-то, что не настолько велико, как, ну допустим, автомобиль. Так что, бери паука с собой.
— Иди ты, чувак. Сам его тащи.
— Когда ты начнёшь вносить свой вклад, Трэвис? Я знаю, что последние двадцать лет о тебе заботилось общество, но теперь ты представляешь собой четверть человечества и не можешь больше держаться в стороне. А это означает чуть больше, чем таскать повсюду офисный стул.
— Парни? — раздался голос Анджелы. Из-за разломанной двери показалась камера, следом за ней лицо её хозяйки. — Тим и Трэвис отправились искать припасы в остальных квартирах, и я спустилась к ним, чтобы рассказать про Дона.
— Что про Дона? — спросил Тим.
— Он хочет с нами поговорить. Он оставил записку на двери. — Она вытянула лист бумаги с чёрным скотчем по краям, так чтобы тот оказался ровнёхонько перед объективом. — Написано, чтобы мы приходили в любое время до полудня или после часа дня, дабы не мешать ему обедать.
— Ну тогда пойдём сейчас, — сказал Тим.
— Ты вроде хотел эту тварь с собой взять? — поинтересовался я.
— Не будем же мы за собой весь аквариум волочить; позже что-нибудь придумаем. — Он уже стоял за дверью.
Я замер на месте и покосился на паука. Слова про то, что я не могу больше одиночкой оставаться, по-прежнему жгли мне уши. Я ещё раз окинул взглядом распахнутые кухонные шкафчики, и слово «возможность» семафорным сигналом вспыхнуло в моей голове.
— Подождите меня, — сказал я. — Я через минутку подойду.
—
Когда я догнал их, дверь в квартиру Дона была настежь раскрыта. В кухне никого не было, но все шкафчики были открыты, а на столе валялись пустые упаковки из-под лапши быстрого приготовления. Я поднялся по лестнице на террасу, где стояли три мои выживших приятеля. Дон стоял в дальнем конце. Для нас он расставил три стула как в лекционном зале.
— Привет, Трэвис, — поздоровался Дон в неуклюжей попытке быть приветливым. Он выглядел даже бледнее, чем в нашу предыдущую встречу. Волосы его были всклокочены, а одет он был в выцветший халат. — Прошу, присаживайтесь.
Я занял место между Анджелой и Тимом. Дон кашлянул и извлёк из кармана несколько карточек с текстом.
— Здравствуйте, — прочёл он и перешёл к следующей карточке. — У меня было время поразмыслить над сложившейся ситуацией. И я пришёл к выводу. — Он брезгливо сглотнул перед тем, как продолжить. — Что мы обязаны объединить силы на случай, если всё это и вправду превратится в долбаный симулятор выживания. Вы за? — Мы молча кивнули. — Вот так. Теперь перейдём к... — посреди фразы он запнулся, поднял голову и воззрился на меня. — Что это за хрень?
— Тапперуэрский контейнер, — я покачал контейнер ногой.
— И что внутри?
— Хлопья для завтраков, — невинно ответил я.
Дон недоверчиво прищурился.
— А что ещё?
Это был большой полупрозрачный контейнер, так что ответ был довольно очевиден, но я всё же потрудился снять крышку. Дон вздрогнул. Тим непроизвольно издал приглушенный вскрик и прижался к стене на противоположной стороне террасы раньше, чем его стул успел с грохотом рухнуть на пол.
— Простите, простите, — немедля заизвинялся он. — Просто... всё это врасплох меня застало.
— Эй, это же Голиаф-птицеед, — Анджела деловито снимала неуютно подёргивающееся на дневном свету существо. — Крупнейшие пауки в мире. И чертовски свирепые.
Дон стоял с разинутым ртом и неопределённо размахивал руками в воздухе, пытаясь подобрать слова.
— У тебя что, совсем крыша поехала?
— Это была идея Тима, — парировал я. — Он сказал, нам надо приспосабливаться и научиться преодолевать страх.
— Да, так я и сказал, — лицо Тима побелело. — Отличная работа, Трэвис. Ты и дырки в крышке проделать не забыл. Проявил инициативность. Как ты его туда засунул?
— Нелегко пришлось. Использовал метлу и мёртвого геккона.
— Эй! — завопил Дон, в целях привлечения внимания хлопая по стене. — Ай! Эй! Воспитанность! Профессионализм! Нам надо обсудить план! Трэвис, выбрось эту фигню в джем, пока она из кого-нибудь кровь досуха не выпила.
— Нет! — запротивился Тим.
— Они не опасны, — добавила Анджела. — Я видела их в шоу Дэвида Аттенборо. Их укус не опасней осиного.
— И всё же люди стараются избегать ос, — спокойно подметил Дон. — Они не сажают ос на малюсенькие поводки и не водят их на осиные выставки.
— Я буду следить за ней, — настаивал я. — Это будет моим вкладом.
Дон развернулся и всплеснул руками, как будто ища поддержки у безмолвного мёртвого города под нами.
— Прекрасно. Майся дурью. Ухаживай за ней как надо, и на будущий год мы подарим тебе анаконду или ещё чего. Только крышку закрой, пока эта бестия тут всем волдырей не понаставила.
— Да, мы должны любой ценой спасти её, — жёстко высказался Тим, снова присаживаясь на свой стул, выпрямив плечи и понизив тон голоса. — Все живые существа важны для нового мира.
Дон, сверявшийся до этого со своими шпаргалками, швырнул их на пол и положил ладонь на макушку Тима.
— Можешь ты хоть одно усвоить? Это не апокалипсис. Это один город. И даже не слишком хороший. Нам не придётся перестраивать цивилизацию. Мы просто ждём спасателей.
— Спасателей? — теперь сарказм слышался в голосе Тима.
— Точно, спасателей. В случае стихийных бедствий другие нации мира всегда помогают пострадавшей стороне. Так и работает политика: правительства из кожи вон вылезут, дабы укрепить хорошие отношения в такое время. Особенно, если страдают белые люди. Помните то извержение в Новой Зеландии? Им столько гуманитарной помощи прислали, что пришлось ею овец кормить. Мы просто подождём, пока нас подберёт какой-нибудь воздушный транспорт и продолжим жить-поживать где-то ещё. Я наймусь на работу в новую игровую студию и, надеюсь, ни одну вашу рожу больше никогда не увижу.
— Как насчёт признать, что ты можешь находиться на этапе отрицания? — спросил Тим.
— Ой, вот только психологией в меня тут не тыкай, ублюдок мелкий.
— Ну сам погляди! Он ест органическую материю, увеличиваясь при этом в объёме. Нет никаких препятствий к тому, чтобы он распространился по всему миру.
— Подобное развитие событий зовут сценарием «Серой слизи», — добавила Анджела.
Я покосился на улицы.
— Красной слизи.
— Ох, ну хорошо, — Дон скрестил руки на животе. — И что же он будет делать, когда до океана доберётся, а, умник? Брассом поплывёт?
— Слушайте, так мы ни к чему не придём, — сказала Анджела, переводя камеру то влево, то вправо в попытке запечатлеть взаимное презрение Тима и Дона. — Мы разве не план обсуждать пришли? Как выбраться из комплекса?
— Да. Нет! — отозвался Тим. — Мы обыщем оставшуюся часть комплекса. Установим базу для операций. Объединим свои ресурсы. И как только будем готовы, снарядим экспедицию к... — Он провёл рукой вдоль горизонта, затем резко замер. Удивление и заинтересованность отразились на его лице причудливой гримасой, и только затем добрались к открытому рту. Неопределённо жестикулирующая рука уткнулась в одну точку. — Что это?
Я попробовал выяснить, на какую именно часть растянувшегося вокруг и затопленного джемом города он показывает: — Где?
— Вон там! Здание Хибацу!
По слухам, корпорация «Хибацу» построила свою штаб-квартиру в центре нашего делового района, потому что мы были ближайшей подходящей страной, не запрещающей никаких продуктов до тех пор, пока смертельные случаи их использования не затрагивали других людей, кроме рабочего класса. Спустя три года бюрократических проволочек законодательство изменили, но здание Хибацу осталось высочайшим строением в городе — восемьдесят этажей сдаваемых в аренду офисов, вздымающихся к небу подобно показываемому социализму среднему пальцу.
Я прикрыл глаза от солнца и попытался разглядеть, куда указывает Тим. На стене здания у верхнего этажа, развеваясь на ветру, что-то висело. Что-то белое и прямоугольное.
— Это послание, — подсказал Дон. — Там, наверное, выжившие остались.
— Эти уб... ЭЙ УБЛЮДКИ! — завопил Тим, рупором сложив ладони у рта. — Я ЗАЯВЛЯЮ ПРАВА НА ЭТО ЗДАНИЕ! ЭТО БУДЕТ ПОСЕЛЕНИЕ БЕТА!
— Слов не разобрать, — сказала Анджела, увеличивая изображение на камере. — Другое здание всё загораживает. Мы бы смогли рассмотреть сообщение, будь на пару этажей выше.
— Они же всё там напрочь испоганят! Будут неправильную еду растить! Неподходящих половых партнёров выбирать! — Тим нервно расхаживал кругами. — Короче, решено. Нам надо попасть к ним.
— Простите, детишки, но может теперь, когда мы выслушали мнение деревенского дурачка, можно высказаться и мне? — спросил Дон.
— Давай, — кивнул я. — Какой у тебя план?
— Да! — он хлопнул ладонями по бёдрам, набрал в лёгкие воздуха, заколебался и выдохнул. — Да. Верно. Мой план. Думаю, перво-наперво нам стоит... сходить в здание Хибацу, а...
— ЭТО БЫЛ МОЙ... — взвился Тим.
— МОЙ ПЛАН РАЗУМЕН, — громко продолжал Дон. — Это здание — самая заметная точка в городе. Как по-вашему, куда первым делом прилетят спасательные вертолёты — к выжившим на верхушке высоченного небоскрёба или сюда, к моему жалкому сигналу бедствия?
— Ты сделал сигнал? — заинтересовалась Анджела.
Дон пренебрежительно указал на пол. Только теперь я обратил внимание, что он высыпал землю из нескольких цветочных горшков и рассеял её по полу в форме гигантских букв.
— H-E-P-L, — вслух прочёл я. [прим. переводчика: думаю, нет нужды пояснять, но всё же: изменённое HELP — Помогите!]
— Облажался слегка. Солнце тогда уже зашло. Идею они уловят. Вы вон, и того не сделали. — Он поднял глаза. — Куда это он?
Я повернулся точно вовремя, чтобы увидеть, как Тим исчезает за низенькой стеной, по периметру окружающей террасу. Я подбежал к краю и увидел, как он уверенной походкой квартиранта, решившего пожаловаться соседям на шум, бойко марширует по крыше «Бара 66».
— Твою мать, — ругнулся я. Я пнул стену — удар неприятно отозвался в моих яичках — выровнялся и мягко спрыгнул на липкий чёрный гравий внизу.
— Замечательно! Собрание завершено! Валите к дьяволу! — закричал Дон, когда Анджела последовала за мной. — И заберите свои клятые хлопья! — Коробка с пауком бухнулась неподалёку. Её обитатель избежал повреждений, сделав пару впечатляющих кувырков. Я поднял её и в ободряющей манере похлопал по крышке, затем вновь отодвинул ящик от себя на длину вытянутой руки.
— Никуда не уходи, — сказала Анджела, спрыгнув следом. — Мы просто глянем на сообщение и мигом назад.
— Представления не имею, чего это ты со мной разговариваешь; я же чётко дал понять, что собрание окончено, — фыркнул Дон, плотнее укутываясь в халат.
«Бар 66» представлял собой — раньше представлял собой, с грустью поправился я — не шибко удачную попытку воссоздать в ночном клубе атмосферу традиционного английского паба, оформленного в теме битвы при Гастингсе. К тому же он располагался на углу улицы, так что дальнейшее продвижение преграждала скучающая, покрытая джемом бездна Маклаклан-стрит. Тим был явно обеспокоен этим фактом, когда стоял на краю крыши, упершись ногой в стекловолоконную стрелу, торчащую из глаза мигающего неоном короля Гарольда.
— По-прежнему не прочесть, — пожала плечами Анджела, снимая на плёнку здание Хибацу. — Думаю, надо перебраться на ту сторону улицы.
Тим вновь начал беспокойно расхаживать туда-сюда.
— Какой там мировой рекорд по прыжкам в длину?
Я показал.
— Примерно вон до того парковочного счётчика, кажется. — Он пришёл в уныние. — Тройного мирового рекорда должно хватить.
— От твоих подколок никакого толку, Трэв.
— Соседняя крыша расположена ниже, — обратила внимание Анджела, вдохновлённая экспедицией. — Может, мы сможем... планер сделать?
Тим задумался.
— Нам понадобятся материалы. Кажется, в 16-й квартире я видел гидрокостюм... Хотя, погодите. — Он задумчиво посмотрел вверх. Я последовал его примеру и увидел телеграфный провод, тянущийся от ближнего к нам столба до крыши круглосуточного магазина на противоположной стороне улицы. Тим одним резким движением вытащил из брюк ремень.
— Это не лучшая идея, — предупредил я, когда он наступил на Гарольдову стрелу и перекинул ремень через провод.
— Отличная идея, — сквозь сжатые зубы прогудел он, оборачивая ремень вокруг запястий. — Прекрасная идея. Я адаптируюсь. Делаю всё ради выживания. Не боюсь. Ничего.
Он прыгнул.
— О ГОСПОДИ БОЖЕ ЁЖ В БАНЕ КРОТ ЧТО ЗА ПАРШИВАЯ ИДЕЯ-А-А-А-А, — вопил он, пока ремень со страшным скрежетом скользил по толстому кабелю, бросая его ноги из стороны в сторону, подобно тряпичной кукле. Последний гласный звук неожиданно прервался, когда Тим тяжко врезался в стену магазина на углу. К счастью, в стене оказалось окно.
Когда звяканье разбитого стекла наконец затихло, мы с Анджелой некоторое время безмолвно перекидывались обеспокоенными взглядами, пока в крыше магазина не открылся люк, из которого выглянул Тим, обессиленно машущий руками в попытке привлечь внимание. На руках красовались красные пятна от вызванных трением ожогов и крови.
— Ты цел? — спросил я.
— Здание разглядеть можешь? — поинтересовалась Анджела.
Тим пару раз кивнул, затем приставил ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь вдаль.
— Плоховато, — ответил он. — Надпись очень мелкая. Анджела, перебросишь мне камеру?
Анджела оглядела камеру с несчастным видом человека, отдающего своего больного хомячка бестактному ветеринару со здоровенным шприцем. Затем уставилась на джем, шумно обсасывающий дворник брошенного «Мини» с белой крышей, и перевела взгляд на меня.
— Какой там мировой рекорд по дальности метания камеры?
— Не особо большой. По правде говоря, такого и нет.
— Ну и ладно. — Она глубоко вдохнула. — Полагаю, мой черёд. — Она встала на стрелу и начала расстёгивать ремень.
— Не думаю, что эта идея лучше предыдущей, — неловко подёргал я за её штанину.
— Слушай, мне будет проще, окно-то уже разбито. А Тим тяжелее меня. — Она крепко сжала ремень, вдохнула и прыгнула, прежде чем я смог найти подходящую причину остановить её.
Причина пришла на секунду позже. Хотя Анджела была гораздо легче Тима — пусть тот и становился всё более худощавым с того дня, как перестал жить со своей матерью — Тим мог правильно распределять свой вес, поскольку спускаясь вниз, Тим не пытался снимать происходящее на камеру.
Она почти проделала половину пути, когда всё-таки сорвалась. Ремень ли то выскользнул из её кулака, или она сама отпустила его, не выдержав боли от врезающейся в руку кожи — точно я разглядеть не сумел, так как мои ладони рефлекторно прикрыли глаза ровно в тот момент, когда она отцепилась от провода.
— Ай, — сказала Анджела. Мне показалось, что это слабоватая реакция на пожирание заживо, и я рискнул опустить одну руку.
Анджела приземлилась на крышу какого-то доставочного фургона, в судьбоносный момент появления джема стоявшего на перекрёстке среди других машин. Она встала на четвереньки и вновь обратила взор к видоискателю.
— Я в порядке, в порядке, — произнесла она, в большей степени для камеры, чем для нашего спокойствия. — По счастью, моё падение было прервано... — она подползла к краю и засняла логотип на боку фургона. — фургоном пекарни Бамби Грэма. И если это не лучшая ему реклама, то я и не знаю, что ещё придумать.
— Ты цела? — через секунду я осознал всю глупость подобного вопроса. — Сможешь назад взобраться?
— Эй, тут окошко в крыше есть, — заметила она, подползая к чёрному квадрату на том, что служило ей полом. — Хочешь, я внутрь загляну? Если хлеб ещё не зачерствел, то мы сможем пополнить свои припасы.
— Прагматичность! — ободряюще проорал Тим с крыши напротив. — Очень важное качество! Давай, вперёд!
— Эм-м, — обеспокоенно промычал я, но меня никто не услышал.
Она начала давить локтем на дешёвый пластик, пока в том не образовалась достаточно большая дыра, затем опёрлась руками по её краям и засунула голову внутрь. На миг повисла мёртвая тишина, затем она стремглав откинулась на задницу с выпученными глазами.
Задние дверцы фургона были приоткрыты, и полы машины были залиты джемом, так что просунув лицо через окошко в потолке, Анджела поступила как человек, машущий косточкой перед мордой голодного пса. Джем собрался в квадратный столб и начал размазываться по крыше автомобиля, как по куску свежевыпеченного деревенского хлеба. Девушка отступила к самому краю крыши, и джем внизу жадно чмокнул в предвкушении.
— Там нет хлеба! — почти в истерике закричала она. Растущая багровая масса неприятно вздымалась с трёх сторон грузовика и безо всякого стеснения начинала взбираться на четвёртую.
— ПРЫГАЙ! — громко предложил Тим.
Анджела предпочла действовать без долгих раздумий и тут же бросилась в сторону «Бара 66». Я к тому времени был лучше подготовлен, поэтому лишь одна моя рука дёрнулась прикрывать лицо. Сквозь щель между средним и безымянным пальцами я видел, как Анджела крепко обхватила конечностями верхушку фонарного столба, подобно буйку торчащего из окружающей красноты. Она повернулась и засняла, как джем полностью поглотил фургон.
— Трэвис! — окликнул меня Тим. — Можешь до неё дотянуться?
— Чего? А, сейчас. — Она висела не далее, чем в двух метрах от короля Гарольда. Я ухватился за торчащую стрелу, упёрся ногами в стальные плечи монарха и наклонился так далеко, как только мог. Правая рука Гарольда протестующе скрипнула и легонько подалась вперёд, послав по моей спине волну боязливых мурашек.
Анджела вытянула в мою сторону незанятую руку, камера в другой руке исправно снимала моё окаменевшее лицо. Между нами оставалось около полуметра. Джем внизу издавал звук наподобие ленивого позёвывания.
Тут я заметил торчащую из крыши «Бара 66» телевизионную антенну. Внутренним ухом я услышал тихое нашёптывание Тима об адаптации, и трепетное чувство пробежало по телу, когда в голове возникла моя собственная идея, как преодолеть нынешнюю ситуацию.
Я подтянулся вперёд, ухватился за конец антенны и несколько раз сильно дёрнул, пока та не выскочила из гнезда. Несколько её частей, когда-то с трудом установленных техниками, осыпались вниз и исчезли в гуще джема со звуком мягко барабанящего по крыше машины дождя.
В этот раз Анджеле удалось дотянуться до металлического стержня. Мы несколько секунд повисели в такой позиции, успокоенные связью друг к другом, подобно Адаму с Богом на известной картине.
— Ладно, — сказала она. — Я сейчас отпущу столб. Готов?

— Да. Точней, нет. Погоди!
— Чего?
— Не могла бы ты... в этот раз двумя руками держаться, пожалуйста?
Она неодобрительно покосилась на меня, как будто я попросил, чтобы её собака больше не мочилась на мою лужайку. Путём яростной тряски конечностями и перемещением веса ей удалось сдвинуть ремешок камеры вверх, ближе к локтю, и обхватить антенну обеими руками.
— Лады, прыгаю. — Она прыгнула.
Я оказался не готов. Её вес едва не вырвал антенну из моих рук, запястье из предплечья, а предплечье из плеча. Я поморщился из-за пробежавшей по пальцам боли. Анджела брыкалась в воздухе, пытаясь опереться ногой на безвкусного вида логотип «Бара 66», и каждое движение болезненно отзывалось в моих напряжённых мышцах. Мысль о том, чтобы втянуть её наверх, казалась почти смешной.
— О Господи! Подними меня! — вопила она.
— Ха-ха-ха!
— Чего ты?!
— Да ничего! Можешь свой вес куда-то перенести?
Она дёрнула ногой в сторону здания, и я почувствовал, как в руке что-то щёлкнуло.
— Подожди, — заявила она. — Да. Да! Думаю, если качнуться вперёд, то я смогу поставить ногу на...
Раздалось звонкое металлическое ХРУСТЬ, и я на пару сантиметров отклонился от здания. Что-то, судя по звуку, важное отвалилось от короля Гарольда и упокоилось в джеме.
— ...знак, — докончила Анджела надломленным голосом.
Стрела, за которую я держался, согнулась почти под прямым углом. Хлипкий листовой металл был предназначен для удержания нескольких неоновых трубок, но никак не двух взрослых людей, повисших на его верхней части. Он стонал словно умирающий носорог.
Я закрыл глаза и пересчитал возможности, при которых мне бы удалось пережить сложившуюся ситуацию. Первая: знак переворачивается в воздухе, создавая препятствие меж нами и джемом, и служит плотом достаточно долго, чтобы мы успели перескочить на более надёжную поверхность. Вторая: гигантский сверхплотный объект внезапно материализуется рядом с планетой Земля, отклоняя действие гравитации на девяносто градусов.
Я проработал ещё три варианта и обдумывал четвёртый, когда вдруг понял, что знак перестал падать. Я неуверенно приоткрыл глаз, затем второй.
— Ну, народ, — выдавил Дон через стиснутые зубы — он стоял на крыше «Бара 66» и обеими руками тянул знак на себя. — Добавить немного тупости в ваши головы, и вы начнёте дождевую воду в собственные черепушки собирать.
—
— Ты нас спас, — проговорила Анджела, когда наша троица вернулась в безопасную позицию на крыше бара.
— Слушай, не делай из мухи слона, — презрительно проворчал Дон. — Не думайте, что мне кто-то из вас, засранцев, нравится. Я просто наблюдал за вашими неудачами со своей террасы и, ну знаете, как это бывает, когда наблюдаешь за попытками своей бабушки набирать текст, и у неё выходит так паршиво и медленно, что ты просто хлопаешь её по рукам, прогоняешь и делаешь всё сам? — Он проиллюстрировал своё высказывание, шлепком отводя камеру Анджелы от своего лица.
— Дон? — устало позвала Анджела, заботливо потирая камере ушибленное место.
— Чего?
— Спасибо тебе огромное, что спас нас.
Он скрестил руки на животе и усмехнулся.
— Не за что, — выплюнул он уголком рта. — Затем перевёл взгляд куда-то вдаль. — Да что там с ним такое?
Тим по-прежнему стоял на крыше магазина на другой стороне улицы и не шевелился. Голову он откинул назад, созерцая небо, а одну руку прижал к губам. Казалось, будто он заметил нечто чертовски важное, но никак не мог решить, какую же эмоцию проявить в ответ.
Теперь, когда Дон умолк, я тоже услышал это. Едва различимый размеренный рокот разрывал плотную завесу тишины. Винты вертолёта.
Я повернулся на звук и увидел его. Серо-зелёная точка к востоку от нас летела вдоль реки, и издаваемый ею шум становился всё громче.
В отличие от Тима, Дон не замешкался ни на секунду. Он мгновенно рванул с места, запрыгнул на верхушку вентиляционной шахты и замахал руками, как будто передавая семафорный сигнал, набранный случайными ударами по клавиатуре.
— ЭЙ! — вопил он, голос эхом разносился по мёртвому городу. — МЫ ТУТ!
— Не парься! — раздался голос Тима, который, похоже, чувствовал себя брошенным. — С такого расстояния они нас не заметят!
— ОЙ, ДА ЗАВАЛИ ХЛЕБАЛО! Э-Э-Э-ЭЙ! — Он быстро стянул халат — выставив на наше обозрение строгие чёрные боксёры да поношенную футболку с изображением чего-то под названием Mogworld — и начал неистово размахивать им над головой. — ВЫЖИВШИЕ! АКТ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ! СЛАВА! ПОДУМАЙТЕ О ЗАГОЛОВКАХ!
— Твою ж мать, они к нам летят, — высказалась Анджела, увеличивая изображение поворачивающего к нам вертолёта; звук винтов заметно прибавил в громкости.
— Да. ДА! — ревел Дон. Он с удвоенными силами замахал халатом. — Я же говорил, что будет спасательная операция! Кто-то обязательно должен был заметить, что целый город залило джемом!
— Эй! — ответил Тим. — Эта штуковина к нам летит?
— Да! — гремел голос Дона. Рокот вертолёта стал достаточно громким, чтобы заглушать наши голоса. — ПЕРЕБИРАЙСЯ НАЗАД, ИДИОТ!
— ЧЁ ЭТО ОН СКОРОСТЬ НЕ СБАВЛЯЕТ?
Вертолёт, похоже, не только не сбавлял скорость, но и испытывал некоторые проблемы с тем, чтобы лететь ровно. Он пьяно вихлял из стороны в сторону, словно муха, неспособная решить, на какую часть самого большого виденного ею лошадиного трупа приземлиться. Дон постепенно прекратил размахивать руками и позволил халату сиротливо свисать с руки.
Мне удалось хорошенько разглядеть вертолёт, поскольку он снизился до нашего уровня, едва не пропахав носом крышу «Бара 66», неуклюже развернулся и завис прямиком перед террасой Дона, раскачиваясь как декоративные колокольчики на ветру. Это оказалась большая военная машина, щедро увешанная ракетами. Корпус был закамуфлирован зелёным и украшен американским флагом. Вертолёт пытался приземлиться — это стало бы трудной задачей для опытного пилота, что уж говорить о том пьянчуге или недоумке, который управлял им сейчас.
Машина слишком сильно качнулась вперёд и набрала слишком большую скорость. Нос её прочертил пол террасы, расшвыривая по мере продвижения плитку и мебель, затем вращающиеся лопасти без усилий распилили крышу и верхний этаж Доновой квартиры подобно режущей торт циркулярной пиле. Куски мебели и стен брызнули во все стороны, как из дробилки для дерева. Я посмотрел на Дона. Он стоял, разинув рот.
Двигатель наконец заглох, и зад вертушки осел на террасу, смяв стол для пикника. Лопасти по инерции продолжали крушить внутреннюю часть здания, затем замедлились и остановились. Остатки крыши со скрипом обвалились, похоронив под собой любую возможность вернуться в квартиру.
Когда шум от обвала затих, я расслышал доносящийся из горла Дона звук: — ...я-я-я-я-я-я-я-я-ядь.
Последовавшая задумчивая тишина была прервана повторяющимися сильными ударами. Вслед за этим искорёженный кусок металла, бывший ранее дверью вертолёта, отлетел в сторону и брякнулся на пол. Одетый в чёрное человеческий силуэт устало выбрался наружу и тяжело спрыгнул на распростёршуюся на полу кучу мусора.
Когда силуэт на четвереньках пополз к краю крыши, я заметил, что это была женщина в измятом деловом костюме, паре наушников и зеркальных очках пилота без одной линзы. Одежда и лицо её были в грязи, а волосы, когда-то собранные в конский хвост, почти полностью выбились из причёски.
— Простите, — с американским акцентом произнесла она, слегка пошатываясь по мере приближения к нам. — Вы случайно не знаете, никто не организует спасательную операцию?
Затем она упала в обморок.