Mogworld — Пролог

Бен 'Ятзи' Крошоу

MOGWORLD

"Mogworld — дебютный фэнтезийный роман от иконы мира видеоигр Бена "Ятзи" Крошоу (Zero Punctuation), написанный в лучших традициях Терри Пратчета и Дугласа Адамса и тесно переплётенный с миром видеоигр — главный герой, по сути является лишь незначительным персонажем ММОРПГ."
Купить данное произведение можно на Озоне, Амазоне, почитать тут или погуглить самому ;)
Все права на оригинальное издание принадлежат Dark Horse Comics.

Перевод выполнен: Alex_ReD, KotBasil

 

Посвящается Blizzard Entertainment, за три безвозвратно потерянных месяца моей жизни.
 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРОЛОГ

ПИИИИИП! ПИИИИИП! ПИИИИИП! ПИИИИИП! ПИИИИИП!
Кошмар о моём отце, что преследовал меня по полям, сжимая в руке карманный ножик, стал на порядок более устрашающим, когда отец внезапно начал издавать ритмичные пронзительные вопли. Я тут же полностью и бесповоротно проснулся, и обнаружил летающего по комнате сигнального эльфа.
Похоже, случилось что-то плохое. Сигнальных эльфов не присылают по пустякам — чтобы потом заткнуть эту хреновину, потребуются усилия как минимум двух сносных магов высокого уровня. И я провёл предостаточно времени в стенах Колледжа Магических Искусств Святого Гордона, чтобы понимать — если тревогу поднимают при помощи магии, значит стряслось нечто такое, от чего тебе захочется рвануть куда подальше и со всех ног.
После минуты беспорядочной суматохи, в которой не обошлось без разорванных мантий и улетевшей вниз по лестнице обуви, я с остальными второкурсниками направился вслед за истошно вопящим шаром света, прямиком к воротам. Назойливый шум тут же слился воедино с воплями других сигнальных эльфов, выводящих заспанные студенческие тела в предрассветную марь.
Вот тогда-то я и понял, что случилось что-то ну очень нехорошее. Тревога сама по себе была не такой уж и редкостью, по крайней мере, в общаге второго курса. Студенты первый год изучали только теорию, а затем проходили ещё и принудительные психологические тесты, так что неудивительно, что они немного перебарщивали со своими первыми огненными стрелами. Но в таких случаях, обычно не требовалось полной эвакуации всех студентов (57) и факультетов (4).
— Джим! — окликнул меня мой учитель, мистер Вечноветр. С краёв его остроконечной шляпы стекали капельки пота. — Выстрой второй курс позади.
Мы были слишком встревожены, чтобы думать, поэтому подчинились и заняли своё место за спинами третьего курса. Все студенты встали рядами в соответствии с курсом, образовав довольно-таки неряшливый квадрат. Это не имело ничего общего с обычными действиями при тревоге.
Тем временем начало восходить солнце, позолотив пологие холмы окружающей колледж равнины. Я заметил, что по сравнению со вчерашним днём горизонт стал значительно более детализированным, и большая часть этих проявившихся деталей представляла собой осадные орудия.
На школу надвигалась армия. Как и в первый свой день здесь, я глубоко пожалел, что Колледж Магических Искусств Святого Гордона, по сути, не являлся замком.
— Так, парни, всем успокоиться... — сказал директор, расхаживая вперёд-назад перед студентами в своём великолепном усеянном звёздами жакете. — Позвольте заверить вас, для паники нет абсолютно никаких причин.
Растущее напряжение нисколько не спало.
— Возможно, это всего лишь недоразумение — прекрати жевать, Хэйверсон — но, похоже, на колледж наступает армия Страгоноффиан. Тем не менее, не стоит переживать. Вас собрали здесь лишь ради предосторожности. Мы наняли нашего бывшего выпускника, чародея Понилиста, и его соратников, чтобы выручить нас. И я бы хотел, чтобы вы проявили к ним то же уважение, что и ко мне, ясно? Я же сказал, выплюнь это, мальчик.
Понилист был высоким и худым, с кудрявой бородкой и теми бурым загаром и беспокойной нервозностью, что приходят к вам после продолжительной карьеры охотника на гноллов и гоблинов. Он шагнул вперёд, отойдя от скучающего гнома-лоледианца, и скудно одетых Анарексианских воительниц, во взгляде которых читался холодок, во всех смыслах этого слова.
— Доброе утро! — сказал он, покашливая и небрежно покручивая в руках свой посох.
Яростный рёв понемногу приближался к пределам слышимости, изредка прерываемый лишь глухим бряцанием мечей о щиты.
— Доброе утро, господин Понилист! — покорно прогудели в ответ растерянные студенческие тела.
— Что ж, нам придётся иметь дело со свободным союзом студентов-воителей из школ, что расположены вдоль границы со Страгонофьем. Естественно, с ними есть несколько опытных искателей приключений, таких как мы. Они пришли сюда, потому что король Страгонофья выдал квест на возвращение Камня Соломуса, что был оставлен здесь основателями этого колледжа сотни лет назад. Вне всяких сомнений, мы ни за что не отдадим камень этим задирам, но я хотел бы просить для меня и моих товарищей возможности присмотреть за камнем — ради его защиты, и чтобы мы могли потрясти им перед носом противника, в целях психологической атаки.
— У нас нет камня, — ответил ему директор, когда Понилист встретился с ним взглядом, полным надежды.
— У вас что?
— Наш колледж основан всего шесть лет назад. Здесь нет ничего даже похожего на Камень Соломуса. Король спятил — в прошлом году он женил сына на пруде с карпами.
Наступила неловкая тишина. Ну, это могло бы быть тишиной, если бы не всё усиливающиеся боевые кличи и приглушённый топот обутых ног по покрытой утренней росой траве, не говоря уже о тонком позвякивании колечек лёгкой брони двоих соратников Понилиста, пытающихся незамеченными проскользнуть к задним воротам.
— Можно мне сказать начистоту? — в конце концов произнёс Понилист. — Мы взялись за эту работу лишь потому, что надеялись получить камень в качестве вознаграждения.
— Что ж, это абсолютно невозможно.
— Нет, нет... Это я понял. — Он поглядел через плечо и сделал удивлённый вид, что вышло у него чутка наигранно. — Прошу меня простить, но похоже мои коллеги куда-то отошли. Я пожалуй, схожу... поищу их. И... скоро... вернусь.
Затем он в спешке ушёл.
Передние ряды бронированных здоровяков тем временем перевалили за холм и перешли на бег. Земля под их ногами тряслась в почти идеальном унисоне с моим желудком.
— Ну что же, — сказал директор, сжав губы и уставившись на изгородь, за которой только что скрылся Понилист. — Я знаю, что большинство из вас даже и не мечтали об использовании такого уровня боевой магии на столь раннем этапе карьеры волшебника. Но я могу заметить, что если бы я был вторгающейся армией, я бы поостерёгся нападать на столь выдающихся заклинателей — чёрт подери, Хэйверсон, я же сказал тебе...
С вибрирующим звоном из его виска выросло оперённое древко стрелы. Завершив свою речь невнятным бульканьем, он рухнул на землю.
Немалая часть наших защитников мгновенно сочла произошедшее за приглашение броситься наутёк. Но только не я. На моих глазах медленно начали появляться слёзы, слёзы ярости. Я потратил на обучение свой последний лоток овощей. Дом был как минимум в пяти репах езды, и что было куда важнее, он был последним местом, куда бы я направил свои стопы. Святой Гордон может был и не самым престижным из магических колледжей в мире, а его выпускникам не стоило рассчитывать на нечто большее, чем свой бизнес по контролю популяции вредителей. Однако, это всё, что у меня было.
Скрипучие деревянные ворота разлетелись в щепки под напором облака из железных сапог и натренированных боевых молотов. Я вытянул руку и начал декламировать: «Arcanus. Inferus. T...»
Я не совсем уверен, удалось ли мне вызвать огненную стрелу. Смутно припоминаю, что увидел вспышку оранжевого света, абсолютно безвредную против ощерившейся шипами брони, но возможно, это были лишь искры от трения металла о металл. Затем раздался глухой звук, как если бы мешок с сырым бельём упал на дорогу из гравия. И это была моя первая смерть...
Когда ты умираешь, всё вокруг кажется намного более умиротворяющим. Даже вид твоего собственного таза, который с хохотом пинают по округе четыре юных берсерка, кажется чем-то абстрактным, когда воспаряешь ввысь и смотришь на происходящее с высоты двух метров. Всё вокруг было окрашено в странноватые серо-синие тона, и пульсировало немного жутковатым светом.
Тем временем, я продолжал подниматься всё выше, и мир понемногу начал исчезать. Величественное зрелище воинских орд, проламывающихся через проёмы передних окон Святого Гордона стало размываться, и не только из-за увеличивающегося расстояния. В момент смерти все звуки резко превратились в тишину, как если бы я засунул голову в ледяную воду, но теперь тишь обрела какую-то всепоглощающую глубину. То, что я посчитал за полную тишину ранее было, по сравнению с этим, настоящей какофонией.
Царство живых всё ещё оставалась там, еле видимое где-то внизу. Оно представлялось мне скопищем тусклых теней, которые были практически неразличимы за окружающим их космическим сиянием. Самое яркое моё воспоминание об этом месте — это свет. Он был чертовски ярким, как и всё вокруг, и хотя мои глаза были широко распахнуты, он всё же не слепил меня. Это был не тот самый «свет в конце туннеля», ибо сам туннель также состоял из чистого света. Он был повсюду, он окружал меня, и я был его неотъемлемой частью. Я был тем, кто смотрит на свет, и в то же время, я был светом, смотрящим на себя самого.
Я думал, что по-прежнему парю, но сказать об этом с уверенностью становилось всё сложнее. Мир вращался подо мной, отсюда он казался лишь слабым штрихом среди окружающего свечения. Я видел колледж, окружающую его страну, и земли Страгонофья, согбенно трудящиеся под гнётом безумного монарха. Я видел королевство Борригард, где когда-то родился, вместе со всеми прилегающими территориями, их древними границами и истерзанными бесконечными боями полями, что отныне не имели никакого смысла.
Я видел весь континент Гаретия, от одного до другого побережья усеянный тысячами оттенков зеленовато-коричневого или коричневато-зелёного, словно гниющие водоросли на пляже. Я видел сверху всю планету, от джунглей Анарексии до разросшихся пригородов Лоледе-Града. Я видел сверкающий шар, висящий посреди чёрной мглы, и где-то на задворках разума мелькнула мысль, что «Плоский мир» Фробишер проспорил мне двадцать фунтов.
Я видел всё это, но в то же время по-прежнему продолжал подниматься. Мир, в котором я родился, сжимался всё сильнее — с размеров планеты он уменьшился до размеров луны, потом до размеров мяча, горошины, песчинки... и вовсе исчез.
Теперь вокруг не было ничего, кроме света, а сквозь тишину прорвался откуда-то новый звук. Прекрасный голос, что звал меня, манил своей песней, и когда тембр этого нежного голоса прошёл сквозь мои барабанные перепонки, я ощутил головокружительное и инстинктивное состояние любви и восхищения. За возможность насладиться ещё хотя бы парой песен, я бы сделал для этого голоса всё что угодно. Я бы даже — ну, пожалуй, я бы не смог умереть ради него — поскольку слегка опередил события.
Свет вокруг меня обретал форму, разрывая себя на мелкие куски и, словно из глины, лепя из них силуэты — кто же ещё это могли быть? — ангелов. Их пустые, без различимых черт, лица были на удивление прекрасны, и изнутри просто-таки сияли золотым светом. Они подхватили меня за мои призрачные руки и, осторожно удерживая в своих ладонях, стали помогать моему продвижению ввысь. В каждом их прикосновении, каждом движении, каждом звуке, достигавшем моих ушей, чувствовалось только одно: любовь, бессмертие и абсолютное всемогущество. Я уходил из жизни, из мира полного борьбы и лишений, из мира толстых женщин с донельзя раздражающим смехом, и вступал в новую славную ступень бытия, полную мира, радости и любви.
И тут какая-то сволочь вернула меня к жизни.

Читать далее >